Впрочем, это ощущение возникает у меня почти постоянно: от огромной афиши «АМ НЯМ» в витрине приличного вроде бы кафе, от сообщения «Спасибо вам за ржаку!» — оставленного подписчиком под моим постом вконтакте.
По радио, которое звучит у меня в кафе, слушателей призывают вести здоровый образ жизни и заниматься зимними видами спорта в парке Яхрома. «Вчера у нас состоялись традиционные покатушки!» — сообщает ведущая.
Прямо передо мной стоит корейский джип с розовой наклейкой на заднем стекле. «Спасибо за дочу!» — благодарит наклейка.
Наверное, в этом ключ.Что-то такое доброе в ней есть, как в детстве. Вообще, впадение в детство часто характерно для детей с психологическими проблемами, по науке это называется «регресс».
Когда, скажем, мамочка с папочкой решают развестись или кто-то один из них решает (что хуже), ребенок укрывается от этой неприятной правды в прошлом. Ему хочется вернуться туда, где он еще не умел включать свет в туалете.
Детство означает отсутствие ответственности, фактически невменяемость. Для ребенка, который не понимает, что такое развод, он совершенно не страшен. Если вообразить, что для всего нашего народа государство и есть мать, а отца мы никогда не видели, все эти «ржаки», «дочи» и «нямки» обретают совсем другой и не такой уж безобидный смысл.
Общество массово, весело и задорно регрессирует, назначая детсадовскую коммуникацию в качестве официальной. Выглядит это столь же абсурдно, сколь страшно. Опять гора трупов в Авдеевке? Опять разорванные дети Сирии? Не знаем, не видели, у нас покатушки, а потом пивасик, трататушки тра-та-та.
Неужели упал еще один самолет? Кто погиб? Сколько погибло? А мы в домике! Дочу в капустке нашли, теперь на развивашки ходим!
Что вы, кстати, думаете о передаче Исаакиевского собора РПЦ? Поздравляем с наслаждением, со святым Богоявленьем, счастья, света и добра, чтобы ладились дела! Храни вас Господь!
Ну да.
И вас храни.
И дочу вашу храни, и корейский джип, из которого вы делитесь со мной своей радостью.
Даже традиционное наше, неотъемлемое наше утешение — водку не обошел стороной мультипликационный процесс.
«Белочка», водка «Мягонькая» и, моя любимая, «Добрый медведь». У витрины возникает настоящая диссоциация.
Разве можно нажраться «Добрым медведем»? Или мучиться похмельем после «Белочки»? Да нет, конечно! Все будет шикардос, наливай, за дочу!
Язык, к сожалению, так устроен, что его невозможно обмануть. Невозможно направить в «нужное русло». В китайской медицине язык — это карта организма, если вы придете к китайскому доктору, он не будет слушать ваши жалобы, первым делом он попросит вас показать язык.
Это символично, язык является лакмусом процессов, которые происходят в обществе, и сегодня русский язык демонстрирует всеобщий откат в ясельную группу с отчетливой анальной фиксацией. Это не хорошо и не плохо, это может раздражать, но нельзя не признавать, что сегодняшняя реальность такова.
Люди общаются смайликами, стишками-пирожками и провоцируют друг у друга «полный хохотач» с помощью рассылки «видосов», в которых кот не рассчитал траекторию прыжка на подоконник и свалил горшок с геранью.
Людям слишком страшно находиться в мире, где идет война непонятно с кем, за что и почему. Люди боятся неадекватных лозунгов власти, как дети, живущие в семье алкоголиков, люди хотят контролировать хотя бы то, что они могут.
Но жизнь каждый день показывает им, что могут они совсем мало, практически ничего. И тогда приходит осознание, что лучше укрыться в домике. Как в детстве. Надежда лишь на то, что детская психика пластична. После развода родителей, когда все оторались, отрыдались и затихли, ребенок постепенно вспоминает, как включать свет в туалете, и довольно быстро наверстывает все, что пропустил.
Я не знаю, когда уйдет страх и уйдет ли он вообще, но я знаю, что единственный способ принять страх — это повзрослеть. Только взрослый человек отдает себе отчет в том, что он боится, и только, осознав это, он может что-то делать: менять окружающую действительность или свое отношение к ней.
Ребенок к этому не приспособлен, ребенок прячется в домике.