Журнал "Эксперт" пишет:
К началу правленияпрезидента, Владимира Путина, ситуация в стране была предельна драматичной: экономический спад, бедность, социальная деградация, война с сепаратистами на Северном Кавказе... Словом, лихие девяностые, как скажут позднее.
Традиционно принято противопоставлять Путина и Ельцина, имея в виду хаос девяностых и относительный порядок нулевых. С таким тезисом нельзя согласиться. Что сделал Путин? Разве он переписал ельцинскую Конституцию или отменил частную собственность? Напротив, Путин опирался на уже имеющиеся институты. Но он заставил эти институты, государственную машину, работать хотя бы в минимальной степени. Пресловутая вертикаль власти, про которую Путин сам говорил, что она сшита на живую нитку, начала работать.
Вызовы были следующие: колоссальная террористическая угроза и слабость армии и спецслужб; внутренняя идейная борьба против целостности России, начатая олигархами, управлявшими основными медийными активами; опасность федеративного раскола со стороны губернаторов. Эти три вызова сформировали активную политическую линию на первые три года.
Однако уже к 2003 году, когда появилось ощущение некоторой почвы под ногами (это ощущение поддерживалось начавшимся невесть каким образом мощным экономическим ростом), Путин впервые заговорил о необходимости консолидации элит вокруг задач развития, а не сохранения страны. Тогда в послании федеральному собранию прозвучали дерзкие цифры об удвоении ВВП за десять лет. Однако вот так просто, за три года, перейти от полного раздрая к красивой картинке экономического роста и консолидации элит - это оказалось наивной мечтой. Немедленно вслед за посланием вышел доклад о готовящемся олигархическом перевороте, затем было начато «дело Ходорковского», и страшным аккордом, заставившим отбросить все надежды на быструю демократизацию, стал Беслан 2004 года.
Впрочем, история благосклонна к эффективным тактикам. Если в 2003-2004 годах в процессе демократизации наступила пауза, то экономика стала расти на те самые заявленные в 2003 году 7% в год, которые должны были обеспечить удвоение ВВП. За 2000-е годы среднемесячная зарплата (в валюте) выросла в десять раз - с 80 до 800 долларов США. (Даже мы в «Эксперте», прирожденные оптимисты, писали в 1999 году как о мечте, что доходы составят 500 долларов на человека в месяц аж в 2020 году!) Доходы государственного бюджета выросли с 14-15%, до 22-23% ВВП. Все это вместе несколько стабилизировало социальную ситуацию в стране, привело к изменению демографических тенденций, в частности, начала расти рождаемость. Доля среднего класса выросла более чем втрое - с 7 до 25%. Удалось добиться более равномерного роста благосостояния по регионам - Москва и нефтяные регионы перестали быть главными центрами притяжения капитала. Даже Москва по динамике стала уступать промышленному Уралу и накачиваемому инвестициями Югу России.
Развился и частный сектор. Например, капитализация российского фондового рынка составляет сегодня более 740 млрд долларов, а в отдельные моменты превышала 1 трлн долларов (для сравнения: в посткризисном 1999 году она не дотягивала и до 100 млрд). Такой рост произошел не только за счет повышения курсовой стоимости акций, но и за счет радикального расширения числа эмитентов.
Эти несомненные успехи во многом объясняют (правда, скорее с точки зрения западного обывателя или политика) популярность Путина. В любой стране политик, с чьим именем ассоциируются подобные перемены, неизбежно пользовался бы массовой поддержкой населения. Ссылки на то, что это все «незаработанное» - свалилось с неба из-за роста цен на углеводороды, не срабатывают. Этим ростом надо было воспользоваться. С 2000 года добыча нефти в России выросла почти на 60% и приблизилась к суммарной добыче нефти в СССР. Экспорт же за это время вырос примерно на 70%, сегодня он более чем вдвое превышает советский. Такие результаты не могли свалиться с неба. Требовалось провести техническую модернизацию отрасли, расширить транспортную инфраструктуру, выйти на новые рынки.
Но стремительный рост экономики принципиально изменил российское общество. Общие в девяностых цели выживания и построения достойной жизни в новых реалиях стали выглядеть слишком по-разному для разных социальных групп. Хотя бы потому, что бурный экономический рост сопровождался существенным ростом неравенства. И парадокс нашей оппозиции заключается в том, что, выходя на манифестации против власти, она никогда не выступает на стороне обездоленных, не вкусивших плодов «путинской стабильности». Напротив, она рьяно выступает за интересы благополучного меньшинства. Что позволяет политическим оппонентам оппозиции, то есть действующей власти, ставить жирные кавычки на прилагательном «демократическая» оппозиция.
«Работа недоделана» - примерно так обозначил Путин причину своего возвращения в президентское кресло. Нынешняя тактика Путина, какой мы ее видим на протяжении последнего года, скорее показывает, что он ищет новую конфигурацию политических и экономических сил, которые позволят развивать страну дальше, опираясь одновременно и на демократические ценности, и на ценность сохранения всей России. И в публичной политике даже не высшего уровня, а в любой публичной политике (в том числе на проспекте Сахарова) на самом деле сегодня нет другого человека, который пытается осуществить именно этот сценарий. Ни один из самых ярых критиков Путина не оперирует понятием целостности страны как самостоятельной ценности.
Таблица: За 10 лет Россия серьезно улучшила свои экономические позиции
Политические, да и экономические события прошедшего политического года позволяют выделить несколько тактических действий Кремля.
Первое действие касается попытки создания более плотной социальной ткани, вытягивания на политическую поверхность до сих пор считавшихся неполитизированными, «недостаточно развитыми» для политики слоев общества. Это началось еще с создания Общероссийского народного фронта и, естественно, было поднято на смех оппонентами. По сути, оппоненты «с Болотной» пытаются диктовать власти устроение демократии для избранной части общества, демократии для меньшинства, обращая нас к самым древним формам демократии. Не поэтому ли в их дискурсе никогда не звучит тема сохранения единства России, да и вообще нет тем, выходящих за границы крупнейших городов? Фактически обличая власть в приверженности феодализму, прогрессивная общественность играет в еще более древние игры.
Плотная социальная ткань, позволяющая сократить доступ к политике для многих, формируется не в верхних слоях общества и даже не в той среде, которую принято ассоциировать с передовым городским средним классом, а скорее в среде «синих воротничков» - инженеров, квалифицированных рабочих, ученых, фермеров и так далее, тех, кого мы, стесняясь, называем людьми труда. С этим прекрасно бьется идея новой индустриализации.
Вторая идея того же рода - активная работа с РПЦ. Надо помнить, что за последние двадцать лет количество людей в России, называющих себя религиозными, увеличилось в несколько раз. Естественно, не все эти люди воцерковлены, но сам факт изменения самоидентификации нельзя оставить без внимания. Открыто взаимодействуя с церковью, Путин опирается на фундаментальные ценности, неожиданно ставшие современными, и этим, как и в случае с ОНФ, вытаскивает в сферу непосредственной политики новые социальные слои.
К этому стоит добавить новый закон о политических партиях, позволяющих им существовать при крайне низком уровне поддержки, - то есть это дает право практически любому заниматься публичной политикой.
Третье направление касается элиты. В течение последнего года Владимир Путин сделал три предложения элите о жертвоприношении. Первое казалось наименее значимым - обсуждался вопрос о плате за приватизацию со стороны крупных бизнесменов. Второе стало более существенным - была выдвинута идея о недопустимости хранения больших денежных средств в офшорах государственными компаниями. Удивительно, насколько сильную критику эта совершенно логичная (с некоторыми поправками) идея встретила у аналитиков всех мастей. Идея не получила особого развития. Тогда появился третий сигнал - идея о недопустимости владения зарубежным имуществом чиновниками. Он тоже был встречен гулом недовольства, и не столько чиновников, сколько либеральной общественности.
(процитировано частично)
МАТЕРИАЛЫ НА ТЕМУ:
Опасный человек, но великолепный царь
Для чего россияне пережили страшные тяготы