Галина Иванкина пишет в газете "Завтра":
«Они всегда стреляют из окон по ночам во время канонады.
Пятая колонна. Те люди, которые воюют против нас в самом городе».
Эрнест Хемингуэй «Пятая колонна»
Понятие «пятая колонна» не сказать, чтоб уж очень старинное, не испокон веков бытовавшее, однако же, само явление это давнее, многажды описанное в исторических хрониках, а потом ещё эффектно поданное в художественной литературе. Напомню, что пятой колонной (исп. «quinta columna») именовалась агентура фашистского генерала Франко, которая действовала в Испанской Республике во время Гражданской войны 1936-1939 годов. Словари также подчёркивают, что «...в настоящее время под этим термином в широком смысле понимаются любые тайные агенты врага - диверсанты, саботажники, шпионы, провокаторы, террористы, агенты влияния».
Люди, которые живут и дышат среди нас, но действуют в чуждых интересах. Радуются, когда нам плохо и рыдают, когда мы становимся сильнее. Это они в начале 1940-х воспрянули и, кокетливо вертясь перед зеркалами, замурлыкали свою похабную песенку: «Немцы - культурная нация. У них в журналах - реклама дамских подвязок и даже вазелин с ароматом розы!» Это их внуки в конце 1980-х высмеивали и поливали грязью всё советское, читай - русское, чтобы через пару лет, под шумок, начать распродажу Родины.
Собственно, подобные персонажи имеются в любом обществе, ибо, как гласит популярная присказка «в семье не без урода». Кто-нибудь нет-нет да и пискнет: «Пора валить! Мне недодали!». На днях либеральная общественность опять громко забилась в истерике. Нет, конечно же, сие их перманентное состояние - сучить ногами и повизгивать в эфире, однако же, иной раз эти вопли становятся наиболее интенсивными. Причиной послужили слова Владимира Путина о «действиях пятой колонны» и «разного рода национал-предателей». В стане дерзновенных, живущих не по лжи креаклов тут же началось неистовое бурление пахучей жижи.
Одни с театральным пафосом припомнили фразу бесприданницы Ларисы: «Наконец слово для меня найдено, вы нашли его...!» И - печаль в глазах. В каждом слове, в каждом жесте - слёзная обидка. Другие тут же принялись рвать на грудях воображаемую тельняшку: «Да! Мы - пятая колонна, потому что с детства любили Россию и хотели её цивилизованного процветания! Чтоб как в культурных Голландиях, и вместо красных флагов - красные фонари!» А ещё - скакали с белой ленточкой районе Болотной площади, требовали свободы для храбрых-красивых девушек из Pussy Riot, стряпали в своих бложиках демотиваторы и прочие «смешные фишки» про Медведева, демонстративно не смотрели Олимпиаду-2014, считая, что на этакие-то деньжищи можно было бы построить истинную демократию в России. В общем, много, чего делали, точнее - креативили. И - нате вам! Национал-предатели. Никакой благодарности со стороны государства!
15 марта они резво шагали с плакатами «Слава Украине!» и «Мне стыдно, что я русский!». Они назвали своё шествие «Маршем мира», но выглядело это вызывающе и даже пошло. (Примерно, как вывеска «Швейная мастерская», вуалировавшая бордель - такое иной раз бывало Галантном Веке. Но все знали, что эти сочные белошвейки никогда брали в руки иголки и лекала). Так и здесь - «Марш мира» выглядел, как обычная тусовка господ пятой колонны. Либеральные бабушки-старушки, пострадавшие в своё время на «бульдозерной выставке». Нежные содомиты и брутальные национал-гитлеристы. Хипстеры в винтажных шарфиках и бизнесующие (sic!) супер-леди на точёных каблучках. В едином порыве, на единой волне! Им всем не нравится сильная Россия, как всегда не нравился Советский Союз. Как распознать человека из пятой колонны? Он всегда, с шакальей униженностью смотрит в западном направлении, полагая, что стоит ему пофланировать с плакатом «Мне стыдно, что я русский!», то его тут же безоговорочно запишут в англичане. Не запишут. Хотя бы потому, что предателей нигде не любят, хотя всегда используют. Как шлюху.
Как увидеть чужого? Спросите его, например, о Крыме. «...Там поймёшь, кто такой». Чужой не рад, чужой - растерян и зол. «Так не проводят референдумы. Это вообще не референдум. Это как раз то, что случилось в 1940 году в странах Балтии - в Латвии, Эстонии, Литве - после советской оккупации. Там в один день тоже под дулами винтовок состоялись срочные референдумы о присоединении к Советскому Союзу». Для чужого Россия - всегда злая мачеха, ибо он - гражданин мира и его Родина-мать - это там, где жвачка. Чужой завсегда скажет: «Конечно, это блеф, и никакого ядерного оружия они применять не станут, потому что США обогнали нищую, хотя и очень злобную Россию так поколения на два по всем вооружениям и электронным системам. Они пытаются запугать Обаму, рассчитывая на то, что он слабонервный, чтобы он не мешался в Крыму...»
И ещё! Для чёткого и ясного обозначения всех патриотов России - от путинцев из движения «Наши» до зюгановских большевиков и бородатых монархистов - господа из пятой колонны используют презрительное (как им кажется) определение «ватник». Считается, что именно сей предмет одежды наиболее полно характеризует социально-историческую сущность русского человека, а главным образом, его высшую стадию-разновидность - хомо-советикуса или попросту - совка. Почему именно ватник, а не какой-нибудь другой знаковый объект? Почему не «пыльный шлем» комиссара? Почему не поповская ряса и не косоворотка «квасного патриота»? Правда, несколько лет назад бытовала «фофудья», также маркирующая патриотов, но от этого термина довольно быстро отступились, вероятно, в силу тотального несоответствия смыслу, который вкладывался - фофудья оказалась «восточной златотканой материей» и даже «одеянием ветхозаветных первосвященников». Что ж, креативный класс никогда не любил читать книги, предпочитая их писать.
Так серый-квадратный-ватник пришёл на смену не оправдавшей доверия фофудье. О, как выясняется, именно ватник всеобъемлющ и вездесущ, универсален и выверен, аки золотое сечение! Он - воплощение смыслов и страхов, источник ненависти, насмешки, бессильного бешенства, etc. Гамма чувств и мириады смыслов. Ибо ватник - это, прежде всего, ГУЛАГ, в коем неизбывно томилась тонкорукая интеллигенция, загнанная, забитая пинками державных вертухаев. Ватник - это и студенческий стройотряд, куда насильно (и, кажется, снова пинками) заталкивали юную поросль Страны Советов. Сюда же относим поездки студентов на картошку и дачные мучения на «этих убогих шести сотках». Это ещё и пацаны «с района», кои облачившись в те самые ватники, промышляют вечным, как мир, гоп-стопом, а иной раз, из чувства классовой ненависти лупцуют музыкальных юношей по нежным почкам и дорогим очкам.
Кроме того, из пятой колонны частенько доносятся смешки по поводу замотанно-зачуханных советских баб, каковые, вместо того чтобы носить благоуханный парижский крепдешин и кружевное дезабилье, натягивали засаленный серый ватник поверх линялого ситцевого кошмара и мчались рыть окопы. Это существенно - ватник именно серый, а люди из креативной когорты всё больше предпочитают голубой да розовый, а подчас - даже коричневый. С чего бы это? Да просто мнению креакла именно коричневые супермены когда-то надеялись превратить ватниковый совок в часть общеевропейского дома, да как-то не сложилось по причине бараньей упёртости коммунистической биомассы. Ватник - это серые батальоны, обрисованные светочами-Стругацкими, так и не сумевшими донести до низколобого хомо-советикуса весь свой виртуозный сарказм. Ну, ладно, мы-то - ватники, не страшно. Победа, Космос, балет, спорт, а теперь ещё и Крым - это всё деяния ватнико-носителей.
Тут возникает вполне закономерный вопрос - а кто же они сами? Как их именовать, дабы не спутать? Батники? Камзолы? Блузоны? Неужели тоги? А, быть может, чёрные с серебром эсэсовские мундиры, которые, с точки зрения креативных гуманитариев, воплощают жгуче-запретную сексуальность?
Давайте рассуждать логически. Вероятнее всего, это будут фраки. Что ж, оно элитарно, стройно, аристократично. Всё, как они любят. Сразу всплывают в памяти лондонские денди во главе с Джорджем Браммелом, уайльдовские лорды с бутоньерками в петлицах и так по мелочи - миллионеры, мистеры Твистеры и остальные Чемберлены. Да, фрак всегда был одеждой богатых, знатных и высокомерных. Однако же в середине XIX столетия именно эта деталь мужского гардероба сделалась также элементом униформы официантов и прочей обслуги, вроде лакеев. Помните в чеховском произведении «Рассказ неизвестного человека» так прямо и говорится: «В лакейском фраке я чувствовал себя, как в латах. Но потом привык»? Или, например, в пьесе Островского «Бесприданница» слуга из кофейни произносит фразу: «Известное дело - фрак; нешто не понимаем-с!» Фрачные фалды подавальщиков описаны также и в толстовской «Анне Карениной». Интересно, что именно прислуга носила положенный ей фрак с неизменной гордостью и апломбом.
Или вот. «Что ж там говорить, вы сами видите, страна необразованная, народ безнравственный, притом скука, на кухне кормят безобразно...!» Вам кажется, что сие намарал в своём блоге какой-нибудь оппозиционер-дизайнер? Или это выкрикнул на потеху западным СМИ слабогрудый хипстер-бисексуал, только что бегавший с плакатиком «Слава Украине!»? Отнюдь! Реплика принадлежит персонажу «Вишнёвого сада» - молоденькому, сытому лакею Яше. «Здесь мне оставаться положительно невозможно», - говорит хамоватый слуга, что в переводе на нынешний, белоленточно-креативный язык означает «пора валить».
Замечу, что именно он, а не господа-аристократы, постоянно цедит словечко «невежество», как нынешние креаклы выплёскивают своё коронное: «быдло - ватник!» Взятый из низов, полуграмотный лакей преклоняется перед господским фраком и даже пытается его носить. Но тщетно. Не выходит. Так и нынешние дяди-тёти из креативного меньшинства - им всё кажется, что они - не ватники, не быдло, не гопота. Они - во фраке-с. Да только фраки-то на них не господские, а лакейские. Купленные на вес в иноземном секонд-хенде.
Кстати, господа из пятой колонны очень любят сравнивать себя-болезных то с Филиппом Филипповичем Преображенским, то с Мастером, то с доктором Живаго. Или, например, с учёными, истязаемыми «В круге первом».
На деле всё проще. Они - Видоплясовы. А что? Типичный же белоленточник: «Он шепелявил и премодно не выговаривал букву р, подымал и опускал глаза, вздыхал и нежничал до невероятности. От него пахло духами. Роста он был небольшого, дряблый и хилый, и на ходу как-то особенно приседал, вероятно, находя в этом самую высшую деликатность, - словом, он весь был пропитан деликатностью, субтильностью и необыкновенным чувством собственного достоинства». Высказывания этого лакея тоже весьма показательны: «Аделаида, по крайней мере, иностранное имя, облагороженное-с; а Аграфеной могут называть всякую последнюю бабу-с». Презрение к народу, внешняя показная щепетильность, фальшь, и главное - желание прослыть образованным. И - творческим.
(процитировано частично)