Олег Одинцовский пишет:
В своем слове к верующим 4 ноября 2014 года Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, среди прочего, затронул и тему иностранных санкций: «Они на что направлены? В первую очередь, на то, чтобы люди перестали думать об общенациональном, чтобы каждый подумал о себе. Курс растет, цены могут подняться. О какой стране, о каком народе, о каких глобальных вопросах - о себе думать нужно. На возбуждение такого рода настроений и рассчитаны санкции...» (>>>).
Вопрос, конечно, непростой. На «Эхе Москвы» его формулируют циничнее и жестче: «когда же наконец холодильник победит Кремль?» Но именно об этом и говорит Патриарх: о расчете на то, что шкурное задавит общее. Как надеется Е. Альбац: «кошелек и собственный желудок обходят всякую идеологию. Мы это помним по советской власти» (>>>).
В памяти что тех, кто ввел санкции, что тех, кто эти санкции горячо поддерживает в России, прочно укоренилось, что Советский Союз победили не оружием, а колбасой - вернее, ее отсутствием. Продуктовыми очередями. Упавшими ценами на нефть. За химеру «придет рынок и всех накормит» люди с легкостью сдали не только советскую власть, но и всю страну, выбросив десятки миллионов русских в вынужденную миграцию.
Сегодня ситуация изменилась, «лихие 90-е» поубавили наивности и рыночного романтизма, но вряд ли у другой стороны полностью исчез соблазн повторить рецепт успеха: получилось один раз - почему не получится снова? Тем более, что ежегодно прирастает рядами настоящая «пятая колонна» - не диссиденты, нет! - очередники за новым поколением айфона и несостоявшиеся новогодние альпийские отпускники.
Этот «мессидж» вполне считали в России, где окрылились все те, кто, было, приуныл на фоне общенационального «крымского» подъема. Скажем, А.Троицкий убежден: «как 80% или 88% сейчас говорят «Крымнаш», точно также очень скоро по мере того, экономическая ситуация будет ухудшаться, ...их отношение к Крыму постепенно, но абсолютно инвариантно изменится на прямо противоположное» (>>>).
Приободрился и духовный отец российского экономического либерализма Е. Ясин, обрадовавшийся замаячившей вдруг победе частника над государственником. Доселе дикие и отсталые «российские граждане... привыкли считать частную жизнь чем-то постыдным, эгоизмом. Понимаю, это естественное наследие советского прошлого». Но ведь, как известно, шкурный интерес, сиречь - «идея частной жизни едва ли не центральная идея либерализма. Принятие решений исходя из частных интересов - одна из основ рыночной экономики и тех предпочтений частной собственности, конкуренции, верховенства права над начальством, которых придерживаются либералы. Почему же они не берут эту идею на вооружение? Неудобно? Стыдно?» Однако теперь все изменится, верит наш обер-либерал, пришла пора отбросить стыд: «Либералы, вперёд! Приходит ваше время» (>>>).
Неужели и правда - приходит их время?..
Если мы даже сами себе не можем дать твердого ответа на вопрос, победит ли холодильник Кремль, - значит, эта угроза реальна и требует трезвой оценки. Ведь дело тут далеко не в одном курсе доллара и не только в шкурном и идейном. Мы столкнулись с реальным ценностным вызовом - вторым за последние четверть века вызовом западного либерализма.
Всамделишное, не виртуальное беспокойство должны вызывать не сами санкции, не «коварный госдеп» и его отечественные «полезные идиоты», а наша неготовность принять этот вызов. Неготовность на идейном уровне, когда не сформулированы наши ценности, за которые мы стоим и стоять будем до конца.
Можно предположить, что новая атака на наше «культурное ядро», если брать терминологию С. Г. Кара-Мурзы, пришлась не вовремя, слишком рано - мы еще не определили для себя, за что мы, собственно, готовы жить и умирать? Что может считаться реальными ценностями в нашем едва ли не насквозь материальном мире?
Однако не столкнись мы с настоящим вызовом, скорее всего, многие еще долго не задумывались бы об этом всерьез. Увы, нам действительно свойственно - определяться и наверстывать упущенное в мобилизационном порядке, в условиях цейтнота и цугцванга. В Великую Отечественную, когда враг рвался к Москве, спешно организовали промышленное освоение Зауралья. Сейчас аврально задумались об импортозамещении и продовольственной безопасности, о диверсификации поставок извне.
Нечто похожее происходит и на уровне идей. Информационная агрессия извне началась отнюдь не с Крыма и даже не с Олимпиады. По мере учащения информационных атак стали всё более отчетливыми и формулировки из уст национального лидера. Санкции лишь усилили процесс кристаллизации неких базовых общественно-личностных констант, многие из которых пока еще не нашли адекватного словесного выражения.
Эти константы присутствуют в сознании большинства - как символы и эмблемы. Многое витает в воздухе, проявляясь в самых простых формулах идентификации: «скажи мне, чей Крым, и я скажу - кто ты?» За скобками остается, левый ты или правый, либерал или консерватор, богатый или бедный, русский или еврей, «натурал» или гей. Уходит неважное, проясняются реально важные вещи.
Если ты находишь оправдания одесскому пожарищу, если ты убежден, что Россия не имеет права поддерживать Донбасс, что ссора с Западом перевешивает по значению защиту русских, - в этом случае твоя национальность, ориентация и убеждения не играют абсолютно никакой роли. Принадлежность к нации определяется сегодня личным выбором по совершенно иным критериям.
Вопрос в том, насколько этот выбор является ценностным. То есть имеет отношение к жизненно важным для каждого вещам, а не спровоцирован пропагандой, не вызван временным «коллективным помутнением разума» в припадке «националистической или имперской истерии», в чем нас постоянно убеждают оказавшиеся «по ту сторону Крыма».
Если все дело в пропаганде, то с ее ослаблением неизбежен откат, а то и раскаяние. Если дело не в базовых ценностях, то, выходит, и впрямь возможен некий курс доллара, при котором Крым придется вернуть.
У Фридриха Дюрренматта есть знаменитая пьеса «Визит старой дамы», где действие происходит в обедневшем городке Гюллен, куда вдруг приехала бывшая его жительница - миллиардерша Клара Цаханассьян. Она предложила жителям города миллиард в обмен на жизнь местного жителя Альфреда Илла. (Илл когда-то отказался признать их ребёнка, Клара бежала из города и в итоге попала на панель.)
Сперва гюлленцы возмущенно отвергли «непристойное предложение» миллиардерши. Но при этом, спровоцированные различными соблазнами, стали жить не по средствам, залезая в долги. И однажды, когда долги стали неподъемными, горожане коллективным решением убили Илла.
Сейчас вопрос стоит примерно так же, чего ни разу не скрывают «санкционеры»: сдайте Новороссию, и вам все простят, вернется хороший курс доллара, будут снова альпийские курорты и любимые гаджеты. В идеале, конечно, надо бы принести на блюде голову Путина, но с этим можно обождать. А сегодня - просто давите на Великого и Ужасного, чтобы он повернул вспять.
Некоторые эксперты с «той» стороны с большой надеждой высматривают в нынешнем поведении сограждан первые признаки «сдачи» населением Путина. «...Когда национальная валюта падает за месяц на 15%, а все продолжают покупать доллары и евро, то тем самым население выражает вотум недоверия всей российской власти» (С. Алексашенко).
Полагаю, тут не всё так просто. Это то же самое, как упрекнуть прячущихся в бомбоубежище - мол, вы расплачиваетесь за то, что выбрали сопротивление агрессору, а не капитуляцию. И вообще: выносите вотум недоверия своей ПВО. Люди, конечно, стараются минимизировать потери, как и государство. Они не всегда доверяют его экономической политике, знают, что всё в принципе может стать и хуже, как уже бывало. Но это отнюдь не влияет на их солидарность во внешнеполитическом вопросе друг с другом и с властью.
Более прозорливый М.Б.Ходорковский, например, оценил ситуацию намного критичнее: «...когда Запад говорит: «Мы накажем Россию!», 140 миллионов россиян готовы вынести гораздо большие трудности, чем им создадут эти санкции... Это ошибка, потому что они введены и продекларированы как санкции против российского народа. В результате это консолидировало общество вокруг Путина. Запад всегда был силен по сравнению с Советским Союзом своими ценностями. Именно о ценностях надо было говорить, думая о том, что нужно предпринять в отношении российских чиновников. Вот если бы Запад сказал: «Дорогие граждане России! У вас есть бюрократия, которая вас грабит... Мы не хотим иметь с этими людьми дело. Мы не хотим, чтобы они прятали у нас ворованные деньги». Вот это была бы понятная моральная позиция, которая бы встретила поддержку у российского общества» (>>>).
Логика вполне понятная, хотя и близкая к знакомым воззваниям прошлого: «Красноармеец! Политрук лжет, Великая Германия несет тебе освобождение от большевистского рабства!» Если по поводу свободонесущей Германии у красноармейца иллюзий было немного, то в отношении современного Запада их еще хватает. Логика: «У них хорошие дороги и высокие пенсии - значит, они не могут хотеть зла» - сидит в иных мозгах достаточно прочно, ее не выбили окончательно ни Югославия, ни Ирак, ни Ливия, ни Одесса.
Загвоздка в том, что Запад сам сегодня столкнулся именно с ценностным кризисом. И чем громче он повторяет мантру, что сегодня на Украине (в Сирии, в Афганистане, в Косово...) он защищает свои высокие ценности, а, дескать, на фоне «российской агрессии» народы Запада «сплотились вокруг ценностей», тем больше это напоминает бравурные советские телезаверения в том, что народ «сплотился вокруг своей Партии». Публичные акции, вроде выступлений бородатой тетки в Европарламенте, лишь усиливают это впечатление.
Евромайдан действительно пробудил в этом смысле надежду - именно поэтому, похоже, там не могут бросить свое любимое, но нездоровое дитя, даже если оно оказалось маньяком-убийцей. С каким восторгом и надеждой шумели тогда либеральные европассионарии: «У вас, народа Майдана, есть объединяющая вас всех мечта. Ваша мечта - это Европа. Не Европа финансистов, а Европа ценностей. Не бюрократическая, а духовная Европа. Не та Европа, что устала от самой себя и сомневается в собственном смысле и предназначении, а живая, кипучая, героическая Европа. Вы даете плоть европейскому проекту. Вы возвращаете ему суть и программу» (>>>).
Этот пафос до неприличия обнажает то, в каком идейном кризисе реально пребывает Европа, коль скоро ей приходится взбадривать себя искусственным допингом майдана. Тревогу они забили на самом деле уже достаточно давно. Прежде всего, потому, что идеи, которые вдохновляют киевский майдан или М. Б. Ходорковского, уже не очень греют собственную молодежь. Некоторые ударились в радикализм, иные вообще предпочли еврокомфорту кошмарный ИГИЛ: «Если девушки начинают предпочитать ИГИЛ, а не One Direction, это означает, что Запад проигрывает... Почему же, выбирая между комфортным - пусть и скучноватым - существованием фармацевта в Гамбурге и смертью в боях где-то в пустыне, западные мусульмане предпочитают второе? Потому что Европа, несмотря на все потрясающие достижения ее социальной системы и изобилие потребительских товаров, оказалась неспособна наделить жизни своих граждан - независимо от их вероисповедания - смыслом жизни. В итоге целое поколение молодых мусульман бросает относительно легкую жизнь в Мальме, Марселе или Манчестере ради сражений в Сирии и в Ираке. У Европы просто нет ценностей, за которые стоило бы жить - или умирать. Они уезжают ... искать силу и смысл, источником которых может выступать что и кто угодно: ИГИЛ, Владимир Путин, Али Хаменеи, Армия обороны Израиля» (>>> ).
Вот это действительно серьезно. Умирать за бороду Кончиты Вурст и впрямь не выглядит не то, что героическим - вообще стоящим обсуждения. Вдруг оказалось, что вне пафоса речей политиков и мэйнстримных СМИ не осталось ничего действительно достойного как жизни, так и - что важнее - смерти.
А то, что принято называть ценностями в решениях очередного «европолитбюро», является на деле набором утилитарных норм человеческого общежития - права, законы, суды, СМИ и т. п. Где побогаче и посытнее, они реализованы лучше, где победнее - хуже. Ключевой же «ценностью» в реальности становится непрерывное потребление и вечный страх перед возможным снижением его уровня.
Именно этот страх в сухом остатке и толкает потребителя на поддержку самых мерзких шагов своих правительств, вроде «гуманитарных бомбардировок» других стран. Этот страх ему услужливо помогают облечь в очень высокопарные фразы о том, что он поддерживает «продвижение демократии во всем мире».
Но он прекрасно улавливает тот сигнал, который ему шлет власть, ища его поддержки всякий раз перед нападением на очередную нефтеносную «диктатуру» или субсидированием «цветной революции». Когда он слышит: «это враги свободы», он легко раскодирует: «или мы победим, или твой доход упадет». Та же апелляция к шкурному, что и у нас, но красиво обернутая в возвышенное.
Однако душа человека так устроена, что она периодически бунтует против жвачного существования. Начинает искать реальных, а не оберточных наджелудочных смыслов. «Картина Маслоу», как сказал бы Давид Гоцман из сериала «Ликвидация»: нельзя свести все к простейшим потребностям. Как ни странно, свободные выборы - тоже скорее простейшая потребность, а не ценность. Ценность начинается не со свободы выбора, а с момента, когда вы уже сделали выбор. С того, что именно вы выбрали. Право выбора между добром и злом - не ценность, просто потому что добро и зло неравноценны.
И вот уже находятся европейцы, которые начинают понимать, за что же сражается Россия. Не нападает на, но защищает от и во имя. Возможно - потерянные ценности самой Европы. Хотя для самой России вопрос уже так не стоит. Впервые за много лет, возможно - за столетия он перестал быть решающим.
Россия обращается к собственным цивилизационным основам - чая и желая Русского Мира. Это не империализм, не национализм, не попытка восстановить СССР или силой подчинить себе чужие народы, любой ценой вернуть земли с русскими. Вообще не территориальный и даже не узко-национальный вопрос.
Все это - удобные упрощения сторонними толкователями более глубокого явления, которое начиналось как «Русская весна», но теперь должно выдержать испытание «Русской зимой». Часть этого испытания - вопрос, кто победит: частник, homo economicus, или же «посткрымский», «сверхновый» русский (в отличие от «нового русского» образца 90-х, на которого делают ставку Запад и все прочие «ясины»), почувствовавший себя частью целого? Холодильник или Русский мир?
Возможно, первый раз в нашей истории это столь явственно и решающим образом зависит от выбора каждого из нас.
Впрочем, выбор до предела упрощается геополитикой: ни частник, ни «холодильник» все равно не победят, если проиграет Русский мир.
Вообще нет такой опции: сдать Новороссию, предать русских и подать голову Путина на блюде - и победить, зажить долго и счастливо. Ни на экономическом, ни на ценностном уровне при таком раскладе от России не останется ничего.