Фонд Фридриха Наумана провел социологическое исследование по поводу того, с чем связывают российские обыватели понятие «свобода», нужна ли она и в каком виде?
Цифры, нужно сказать, получились у исследователей любопытные, а они провели опрос среди 1600 человек. Например, самым действенным методом защиты своих прав и свобод 25,5% опрошенных посчитали обращение в прокуратуру. Еще 23,1% - прямое обращение к президенту РФ. О правозащитниках и СМИ вспомнили примерно по 10% респондентов, и только 2,4% сочли самым эффективным вариантом отсеивания своих прав и свобод - выход на митинги.
Здесь, понятно, либеральная общественность сделает далеко идущие и весьма неприятные выводы. Но если посмотреть на исторический и социальный контекст, то в целом, все довольно логично.
Начать, пожалуй, стоит с конца, с пресловутых митингов. За последние годы наше общество насмотрелось на протестные массовые акции на Украине, и уже три года смотрит на результаты этих самых протестов. Защиты прав и свобод граждан, что характерно, даже при самом пристальном рассмотрении не видно в упор. Есть у огромного количества наших граждан и опыт митингов в девяностые, особенно в начале девяностых, и, в общем, тоже с результатом не просто близким к нулю, а отрицательным.
Что касается прокуратуры, то вот это, кстати, очень обнадёживающий показатель. Такая вера в правоохранительные структуры свидетельствует о том, что они работают, а, следовательно, государеву удается обеспечить в стране законность, порядок и соблюдение прав граждан. Тревожно было бы, если бы прокуратура в опросе не фигурировала, или была где-нибудь внизу рейтинга.
Что касается обращений к президенту, то это, кстати, тоже очень интересный момент. Потому, что, судя по всему, речь идет о той самой «прямой, цифровой демократии». О петициях в Сети, о «прямой линии с Владимиром Путиным» и прочими интерактивными каналами связи, минующими всю н нашу необъятную бюрократию. И здесь снова очевидный вывод, и эти каналы информации функционируют и вызывают доверие. То есть все многочисленные разговоры все той же либеральной общественности о том, что «прямая линия» - это спектакль и показуха, несколько ошибочны. Это если говорить максимально корректно.
Относительно небольшой процент, оставшийся на СМИ с блогами и правозащиту, в целом, также понятен. Для широких обывательских кругов - все это довольно новые инструменты, к которым еще предстоит привыкнуть. К тому же, массу вопросов вызывает и та социальная страта в которой велся данный опрос. Но об этом несколько ниже.
Интересны и данные о том, как респонденты понимают сам феномен «свободы». По данным исследования, «(31%) ответили, что это свобода передвижения, выбора, голоса, самореализация. 15% связали свободу с независимостью от других, 11% считают, что свобода - это хорошая жизнь, 5% упомянули демократию». И понятно, что тут самое «тревожное» - это низкий процент связавших свободу с понятием «демократии». Но опять же, если рассуждать здраво, то среднестатистическому обывателю нужна свобода вполне конкретная и осязаемая. Особенно, если пресловутая демократия у него уже есть. Та самая свобода собраний, слова, мнений и всего прочего. И это, наверное, характерно, не только для России, но и для любой нормальной западной ли, восточной - страны. Когда начинаются разговоры о демократии, как необходимом факторе свободы, это значит, что с демократией совсем непорядок. И начинаются те самые протестные митинги, которые, как правило, ни к чему хорошему не приводят.
При этом, нужно учитывать и российскую тягу к патернализму. О чем, кстати, комментируя это исследование сказал и научный консультант проекта, заведующий Лабораторией методологии социальных исследований РАНХиГС, Дмитрий Рогозин. По словам эксперта, «для кого-то свобода - это производное от государственной опеки: я свободен, когда государство обо мне заботится, я свободен, когда оно меня защищает от коммерсантов, террористов и кого угодно еще».
И это тоже логично, потому, что в нашем обществе появилась очень четкое разграничение понятий «свобода» и «анархия». И пусть респонденты рационально даже не обращаются к этим категориям, но сами понятийные рамки здесь прослеживаются довольно четко. И вот свобода - это когда ясно видна роль государства, и роль эта, учитывая российские традиции, патерналистская.
Единственное, что вызывает вопрос - это следующая ремарка Рогозина: «70% респондентов из первоначальной выборки не захотели или не смогли разговаривать. Отказы людей говорить объясняются не «опасной» темой свободы, а просто малым опытом общения с чужаками, невключенностью в социум». Где фонд Наумана нашел таких людей - остается только догадываться. Первое, что приходит на ум - это какие-нибудь старообрядцы-беспоповцы из Сибири. Потому, что в принципе, если смотреть на соцопросы всех контор, от «Голоса» до ВЦИОМа, кажется, такая проблема возникает и озвучивается впервые.
В целом же, даже эти данные дают картину отношения российского общества и к власти, и к свободе. По большому счету, наши граждане не хотят, чтобы власть слишком уж «лезла» в частную жизнь, однако при этом хотят и опеки. И есть в данном случае и определенное понимание ряда «непопулярных мер» со стороны власти.
К примеру, на вопрос о том, может ли государство нарушать закон в борьбе с терроризмом, 51,4% респондентов ответили утвердительно, а 42,8% не согласились с таким положением дел. Но и здесь стоит отметить, что террор - это, к сожалению, слишком актуальная для России тема, впрочем, как и для всего мира. Просто в России с этим террором готовы действительно бескомпромиссно бороться, что, в общем, обнадеживает уже само по себе.