Не собирались на митинг, но после ледяного дождя терпеть больше не можем!

Вторник, 20 декабря 2011 г.

Максим Кононенко написал:

«Намедни я спал, и снился мне странный сон. Как будто я нахожусь на заседании Оргкомитета какого-то митинга и собираюсь писать в «Твиттер». Собравшиеся смотрят на меня с недоумением. Откуда я здесь?

Да я и сам, признаться, совсем этого не понимаю. И мне тоже неловко. Дима Быков что-то быстро пишет, Женя Чирикова смотрит на меня ледяными глазами и улыбается. Владимир Рыжков катает на своем свитере катышки.
....

Журналист Олег Кашин опаздывает.

Возле алюминиево-стеклянных дверей на стуле сидит Сергей Пархоменко, который удивлен и смущен тем, что я здесь.

- Здравствуйте, - говорю я, - Сергей.

Он здоровается со мной левой рукой.

Входит Немцов. Члены Оргкомитета смотрят на него с осуждением. Борис Ефимович смотрит на них с вызовом.

- Если сяожэни делают тебе гадости, знай: ты на правильном пути, - замечает неизвестно откуда появившийся писатель Акунин и растворяется в воздухе.

Я собираюсь писать в «Твиттер».

На заднем плане проходят деятели культуры с белыми бумажными лентами. На лентах начертаны их имена.

- Раньше мы не собирались идти на митинг, - говорят деятели культуры, - но после прямой линии с Путиным мы пойдем!

- Раньше мы не собирались идти на митинг, - говорят другие, - но после публикации разговоров Немцова пойдем!

- Раньше мы не собирались идти на митинг, - говорят третьи, - но после ледяного дождя сил наших терпеть больше нет!

Сердца собравшихся требуют перемен.

Я собираюсь писать в «Твиттер».

Сергей Пархоменко собирается вести заседание.

- Я предлагаю обсудить финальную песню, - говорит женщина с юридическим образованием. - Мне кажется, что это важно.

- Согласен, - говорит Дима Быков. - Я бы вообще позвал много артистов. Чем больше артистов - тем лучше.

Над столом материализуется лицо Михаила Ефремова. Оно пристально смотрит на Быкова. Быков этого как бы не замечает.

- Нам необходимо три миллиона рублей, - говорит превратившаяся в Ольгу Романову женщина с юридическим образованием. - Мы соберем их на кошелек «Яндекс».

- Так делал Навальный! - восклицает Евгения Чирикова.

- Один парень семь дней просидел в одной камере с Навальным, - рассказывает Евгения Альбац, которой тут нет, - и теперь он заряжен революционным пылом и вооружен листком с контактами десятка новых друзей, яростно желающих перемен.

- У одной женщины муж пил! - продолжает Евгения Чирикова. - Она пошла в СИЗО, передала Навальному сухари. Вернулась домой, и теперь ее муж не пьет!

- Одна женщина прикоснулась к тюремной робе Навального, - не поднимая глаз, бормочет Дима Быков, - и теперь у нее рассосались рубцы...

- Х*й, - вдруг отчетливо произносит политик Немцов.

Собравшиеся делают вид, что не слышали.

- Раньше мы не собирались идти на митинг, - говорят деятели культуры на заднем плане, - но после этого слова Бориса Немцова пойдем!

Журналист Олег Кашин опаздывает.

Я собираюсь писать в «Твиттер».

- Суро-о-овые го-о-оды прохо-о-одят, - затягивает вдруг Ольга Романова, снова превратившаяся в женщину с юридическим образованием. - Борьбы-ы-ы за свобо-о-оду страны-ы-ы.

- За ними други-и-ие прихо-о-дят, - подхватывает Оргкомитет. - Они будут то-о-оже трудны-ы-ы...

Их пение звучит как из бочки и напоминает приближающееся землетрясение.

Я собираюсь написать это в «Твиттер».

А потом о том, что журналист Кашин опаздывает.

Собравшиеся смотрят на меня остановившимися взглядами и продолжают петь. Сзади заходят деятели культуры с белыми лентами, на которых начертаны их имена.

Я тянусь к своему «Твиттеру».

Журналист Кашин не едет.

Оргкомитет приближается ко мне с лихими намерениями. Сзади подпирают деятели культуры.

- Давайте я вам лучше анекдот расскажу! - в отчаянии кричу я. - Встречаются Ким Чен Ир и Вацлав Гавел в аду...

А после этого тьма.

И я просыпаюсь.....»

(процитировано частично)