Закон о "неприкосновенности священных текстов": Презумпция здравого смысла

Сегодня Государственная Дума рассмотрела законопроект о «неприкосновенности священных текстов». Теперь цитаты из Библии, Корана, Торы и Танаха, а также Ганджура (свода сакральных правил у буддистов) не могут быть признаны экстремистскими.

Поводом к такому закону послужило решение сахалинского суда, о признании некоторых цитат из Корана, носящими экстремистский характер. Естественно, это возмутило российскую исламскую общину. Но дело не только в ней. В принципе, в любом из священных текстов традиционных российских религий можно найти цитаты, которые смотрятся как призывы не просто к экстремизму, но и к терроризму, и геноциду. Это если не знать исторического, культурного и религиозного контекста. Ну, как пресловутая фраза Христа: «Не мир Я принёс вам, но меч».

Понятно, что если речь идет о богословских текстах, то это предметная область ученых-академистов и богословов, но никак не прокуроров и судей. В общем-то, даже если мы говорим о текстах тех или иных тоталитарных сект в России, то и там всё начинается с религиоведческой экспертизы.

И понятно, что если уж даже в девяностые, максимально либеральные и секулярные годы, членами фракции партии «Яблоко» (!) был принят закон об особом статусе «традиционных религий», то этот статус пора бы уже как-то обозначить. Хотя бы на уровне отказа от притязаний на штамп «экстремизм» в священных текстах этих конфессий.

Их, стоит напомнить, в России четыре: православие, ислам, иудаизм и буддизм.

"Люди зачастую используют тексты Священного Писания, чтобы реализовывать свои корыстные цели. Права и свободы человека - это высшая ценность с точки зрения нашей Конституции, а государство обязано эти права и свободы признавать и защищать, в частности, с помощью данного законопроекта",- заявил СМИ полпред президента в Госдуме Гарри Минх. "Надо исходить из того, что Россия - уникальная страна по этническому и конфессиональному составу и мы знаем, что попытки использовать тексты священных книг воспринимаются недобросовестными людьми, чтобы совершать действия, противоречащие Конституции",- добавил он.

"Сейчас, когда вопрос терроризма - наша общая боль, мы не должны позволять создавать благоприятную почву для развития подобного зла и беспредела с использованием Священных Писаний",- согласился замруководителя фракции ЛДПР Ярослав Нилов. Он также пояснил, что "фракция полностью поддерживает законопроект".

Глядя на международный правовой опыт, можно сказать, что в России на сегодняшний день самое гармоничное и здравое законодательство в отношении религии. С одной стороны, есть закон об оскорблении чувств верующих - и теперь вот закон о неприкосновенности священных текстов традиционных религий.

С другой - недавно была облегчена процедура регистрации религий нетрадиционных. То есть, соблюдается определенный юридический баланс. Однако при этом есть и религиоведческий совет при Минюсте, который консультирует правоохранительные органы по поводу тоталитарных сект. Ну и конституционное положение о том, что у нас светское государство, тоже забывать не стоит.

В такой законодательной конфигурации сохраняется «презумпция здравого смысла».  С одной стороны, нет, как в СССР,  секулярного давления на общество, с другой - сохраняется принцип равно удалённости религий от политики. С третьей - нет опыта «равноправного безумия», как, например, в США, где в Детройте возвели статую Бафомета (она же «памятник сатане»).

Европейский опыт также не вызывает доверия. В станах Европы есть, по сути, три модели отношений государства и религии: кооперационная, идентификационная и отделительная. При этом номинально все европейские государства светские, даже если та или иная конфессия признается «государственной».

В некоторых странах Северной Европы есть «налог на религию», например. И если вы атеист, то платите «налог на культуру». На Кипре и в Греции, понятным образом, особое отношение к Православной Церкви. И это никого не смущает. В Италии настолько же особое отношение на законодательном уровне к католичеству. Ватикан, стоит напомнить - вообще отдельное государство, которое появилось благодаря Бенито Муссолини.

При этом в Европе существует огромный разрыв между законодательной теорией и повседневной практикой.

Под эгидой «светскости» допускаются кощунственные акции в Нотр-Дам Де Пари, например, где бесновались активистки движения «FEMEN». Или же наблюдается какая-то странная любовь европейских государств к исламу в ущерб христианству. Например, когда епископ-лесбиянка одной из протестантских деноминаций требует снять с соборов кресты, поскольку это может «задеть религиозные чувства мусульман».

Понятно, что все это находит некие подтверждения в законодательстве - в виде отсылок к равенству конфессий, к светскости государств и прочей казуистике. Но на выходе, на практике мы видим какое-то форменное безумие, которое вместо равенства религий и мирного сосуществования конфессий провоцирует на натуральные религиозные конфликты представителей всех и всяческих конфессий. По сути, европейский опыт - это постоянное ущемление всех религиозных общин и провоцирование каждой из них на возмущение, а то и агрессию.

Российскому законодательству, к счастью, удается избегать подобного западного опыта. И закон о «неприкосновенности священных текстов» - еще один элемент в этой гармоничной системе «религиозного здравого смысла».

Александр Самойлов