Зачем родной кишлак "ИГИЛ-няни" окружили войска

То есть в 2000 году бешеную няню признают невменяемой.

В 2002 муж с ней разводится, поскольку совместная жизнь с сумасшедшей женщиной становится просто опасной.

По весне у Гюльчехры случаются обострения, родственники регулярно и не всегда безуспешно стараются изолировать её в клинику.

В период обострений Гюльчехра воспринимает реальность так: бывший муж [у которого давно уже своя семья с детьми] на самом деле держит её второй женой, а злые родственники отобрали у неё детей и выгоняют из дома

"Выгоняют" - это, понятное дело, сдают в клинику, где Гюльчехра частый и долгий постоялец, иногда на полгода, а иногда и на пару лет.

Все это совершенно не мешает Гюльчехре после очередной выписки смыться в Москву и без особых трудностей устроиться там няней.

Чтобы периодически возвращаться в родное село, вспоминать что она "на самом деле" чья-то затравленная соплеменниками "вторая жена" и с этими впечатлениями уезжать обратно в Москву.

Финал - общеизвестный.

Вся эта история настолько одновременно "не может быть" и при этом "нет ничего удивительного", что схожие впечатления у меня были единственный раз в жизни. От того безумного солдата на российской базе в Армении - кстати, чем там дело кончилось, надо бы посмотреть

А докапываться есть к чему - в частности, если подтвердится, что женщину ещё пятнадцать лет назад официально, в медицинском смысле, записали в буйнопомешанные, это вовсе не означает, что ей никто специально мозг не перепаивал.

Скорее даже наоборот: человеку со съехавшей крышей перепаять мозги - это не проблема и даже не задача.

Это, простите за циничную формулировку, на полчаса развлечение

И еще. Сразу из нескольких уважаемых изданий не сговариваясь одновременно сообщают примерно одинаковое:

Въезд в кишлак перекрыт, копы стоят сплошным непробиваемым кордоном. Узбекских журналистов после первых же совершенно невинных наводящих вопросов сдают участковому на задержание.

Участковый их мурыжит несколько часов и вышвыривает вон с пожеланием никогда не возвращаться.

Итого: если местные журналисты и будут что-то писать про Гюльчехру Бобкулову со слов ее родных и близких и знакомых и очевидцев, а так же от собственных впечатлений по поводу уникальной атмосферы родного ее села, то исключительно то, что власть разрешит и надиктует - и строго после того, как власть сама во всем разберется.

Российским же, равно и любым иным иностранным журналистам пробиться в означенный кишлак в данный момент [и на обозримое будущее] нереально от слова "вообще".

Мертвая зона.

Станислав Яковлев