Максим Соколов ходатайствует за Ходорковского

Вторник, 18 мая 2010 г.

Узнику, разумеется, виднее, когда объявлять голодовку, но именно потому что настоящая голодовка есть крайне решительное средство -- готовность умереть, куда уж решительнее -- смущают два момента.
1. Основанию для голодовки желательно быть совершенно ясным и понятным всем, а не таким, какое приходится сопровождать объяснительной запиской. Между тем М. Б. Ходорковский именно что сопровождает, сам признавая, что при любом решении суда о продлении или не продлении срока содержания под стражей, он все равно оставался бы под ней, отбывая срок по первому приговору. Бридическая техника решения, положим, не идеально чиста, судья рассуждал по бытовому -- "все равно же отбывает срок", -- но нет уверенности, что это тот случай, когда нужно морить себя голодом до смерти.
2. Основание для прекращения голодовки -- "Когда об этом узнает Медведев" -- тоже довольно туманно. Положим, Медведев узнал -- и что тогда?
Все это, впрочем не отменяет того, что со всем этим делом имело бы смысл заканчивать. Хоть из соображений гуманности, хоть из соображений сугубо практических. Кроме лишнего источника головной боли для властей в этом сюжете больше ничего не осталось. При отпуске же М. Б. Ходорковского на свободу будет недельное ликование целевой аудитории -- и ничего более. Спустя месяц -- при самом нежелательном для властей варианте -- это будет еще одно издание М. М. Касьянова или Б. Е. Немцова. Страшным противником это назвать трудно.
Рвать зуб всегда неприятно, но затем наступает облегчение. М. Б. Ходорковский и П. Л. Лебедев, чьи возможности мстить и вредить переоценены властями на несколько порядков, вышедшие на свободу -- это именно то самое облегчение от вырванного зуба.