Двое в комнате: я и Путин

Понедельник, 10 августа 2009 г.

Как-то так случилось, что утром, после обильных возлияний, настроение несколько «философское». Впрочем, и утро в таких случаях наступает, как правило, ближе к полудню, как бы демонстрируя условность всего мирского. Да... Вчера выпивали... Хотя сперва я был один, что не свойственно моему обыкновению. Нет, я не стремлюсь оправдаться за свой алкоголизм, просто зависимости от спиртного в моей жизни нет, не было и не надо. Есть лишь жесткий химико-биологический, знакомый многим, предпочитающим работу с 8-ми до 5-ти всепоглощающему делу. Мозг включается огромной дозой кофе (не люблю модных энергетических напитков), а выключается столь же неумеренной дозой алкоголя. Это все знают.

Но на этот раз было иначе. На определенном этапе, вместо вожделенного сна, произошло то, что в каком-нибудь сообществе поклонников тибетских лам, назвали бы выходом на новый уровень сознания. Мне же, как сугубому материалисту, и потому человеку православному, престало бы скорее назвать то, что я услышал, увидел и почувствовал галлюцинацией. Словом, большой, оцифрованный для нужд «интернет-общественности», портрет человека, восемь лет проработавшего гарантом конституционных свобод человека и гражданина, заговорил.

Сперва я решил, что, по пьяни, переключился на какой-то видеоролик. Не сразу понял, что давно знакомое изображение на экране компьютера обращалось именно ко мне, подобно «родственникам» из воспоминаний Рэя Бредбери о будущем. Он предложил выпить еще и я легко согласился, не смотря на всю абсурдность ситуации. «Да, как раб на галерах!», - продолжил он начатую, но пропущенную мною мимо ушей фразу. Он уже говорил это мне, и еще полуторатысячам таких же, как я журналистов, прощаясь с президентским креслом. Впрочем, распрощаться с этим тяжелым трудом совсем ему так и не удалось.

На протяжении всего своего пути, который невозможно назвать карьерой, он оказывался в одном и том же постоянном круге проблем. «Олигархи, казнокрады, дураки и дороги, пенсионеры, промышленность и сельское хозяйство, США и Европа, террористы и борцы за свободу, и снова олигархи», - все это закружилось вокруг него. Поневоле пришлось управлять, благо навыки, полученные за годы службы стране, несколько раз сменившей название, границы и социально-политический строй за время службы, имелись.

Все началось с того, что кто-то «под ковром» договорился с тем, кто стоял «за ширмой» и сложил вместе Штирлица, Жеглова и Жукова. Затем они оглянулись вокруг. Подходящих под описание действующих политиков не было. Все стоят «с протянутой рукой»: одни обращены на Запад, другие - пытаются вытрясти хоть что-то таким образом из, пока кажущегося еще им богатым, государства. Нищие воруют у состоятельных, состоятельные отбирают последнее у нищих. Иные ведут войны, сталкивая лбами людей, стремясь заработать на продаже билетов тем, кто желает полюбоваться на это шоу.

Хотелось, очень хотелось, подобно герою старого советского мультика о рассвете Великого Новгорода, воскликнуть: «Миру конец!». Но он предпочел оставить привилегию «завернуться в простыню и ползти на кладбище» другим. Военные летчики рассказывают, что когда из-за сбоя в двигателе машина срывается в крутое пике, когда неумолимо приближается земля, необходимо урвать у вечности всего несколько минут, чтобы перезапустить систему. А уж потом - штурвал на себя и полный газ. В масштабах страны, правда, это происходит несколько медленнее, но не менее неумолимо. Будто каменные колоссы с острова Пасхи неспешно продвигаются к океану.

Так же неспешно, порою не попадая в ритм этой тяжелой поступи, совершая ошибки, он начал выводить из смертельного пике эту колоссальную государственную машину, так и недостроенную за многие сотни лет Вещим Олегом, Иоаннами Калитой и Грозным, Петром и Павлом, Екатериной и Сталиным. Воссоздать вновь Великую Империю, запечатленную лишь в утопических мечтах соотечественников и кошмарах друзей-конкурентов, оказалось непросто. Впрочем, он, как и многочисленные его предшественники, не ставил для себя целью закончить это дело.

Дорога всегда начинается с первого шага, а путь, пройденный вместе с дружиной, вдвое короче. Это если забыть, что путь, на который он вынужденно ступил десять лет назад, бесконечен для человека.

И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари;

и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним.

И сказал: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня.

И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков.

И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь.

Спросил и Иаков, говоря: скажи имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там.

Многое изменилось с тех пор. Архитектор же этих преобразований был провозглашен национальным лидером России наравне со святым политиком, воином и дипломатом Александром Невским. Но, каждый раз, как он, Владимир Путин, чем больше трудных шагов по этому пути к овладению им, его Родиной, его народом, миром он делал, тем глубже понимал, что самое главное вновь упущено. И не может быть выполнено последнего шага без того, чтобы объединились все в деле. Люди же смотрели и смотрят на него, как на единственного гаранта стабильности, приписывают сверхчеловеческие качества, строят новый культ.

И делают они это от природной лени. Взвалив на него всю работу, а сами лишь притворяясь. «Я подумаю об этом завтра», - говорят они, подобно Скарлет. И это только «подумаю», а когда «сделаю», и вовсе неизвестно. Вот почему, когда все было выпито и закушено нами в это вечер десятилетия, когда монитор выключился из-за очередных проблем на подстанции, а ваш покорный слуга рубанулся, наконец, спать, осталась лишь жалость. Жалость к человеку, который, несмотря на возраст, здоровье и личные проблемы, продолжает наше с вами дело. За всех нас.

Алексей Громский