Ядерные силы: сокращать нельзя оставить

Пятница, 6 февраля 2009 г.

Это уже традиция - начиная с Кеннеди, каждая следующая американская администрация говорит о необходимости соглашения с СССР/Россией о ядерном разоружении. Не стала исключением и пришедшая в Белый Дом в конце января 2009 года команда Барака Обамы - 4 февраля в британской "The Times" появилась статья, извещавшая мир о готовности Обамы договариваться с Россией о радикальном сокращении стратегических ядерных сил - до 1000 зарядов на каждую из сторон.

Москва, в лице вице-премьера Сергея Иванова, отреагировала в тот же день, выразив готовность к переговорам. Таким образом, предварительный ритуал успешно состоялся - теперь возникают вопросы: что смогут предложить друг другу команды экспертов, на чем сойдутся главы Госдепа и МИД, наконец, что будет в бумагах, которые под прицелом камер подадут на подпись президентам?

Для начала разберемся, чем регулируется содержимое ядерных арсеналов в настоящее время. Основополагающим документом является подписанный 30-31 июля 1991 года в Москве договор СНВ-1. Документ, вступивший в силу после ратификации в декабре 1994 года, предусматривает ограничение стратегических наступательных потенциалов сторон 1600 носителями и 6000 зарядов на них.

На момент подписания договора СССР располагал 2500 носителями и 10271 зарядом, США - 2246 носителями и 10563 зарядами. Сокращение должно было быть проведено в течение 7 лет после вступления договора в силу. 6 декабря 2001 года стороны сообщили о выполнении условий договора. У России было 1136 носителей и 5518 зарядов, у США - 1237 носителей с размещенными на них 5948 зарядами.

Кроме ограничения числа зарядов, СНВ-1 накладывает серьезные ограничения на развертывание существующих ядерных сил - например, на районы базирования подвижных ракетных комплексов.

Вторым действующим в настоящий момент соглашением является договор о СНП, подписанный в 2002 году. Он устанавливает потолок в 1700-2200 зарядов для каждой стороны. Число носителей и ограничение зарядов на один носитель не оговаривается - каждая из сторон вольна самостоятельно определять состав и структуру своих ядерных сил. Договор не устанавливает механизмы контроля - вместо этого стороны ограничились ссылкой на остающийся в силе договор о СНВ и созывом два раза в год комиссии по выполнению соглашения.

Однако договор о СНВ прекращает свое действие в 2009 году, после чего установленные им правила контроля и проверок выполнения обязательств теряют силу. Соглашение о СНП не устанавливает никаких ограничений в отношении снимаемых с боевого дежурства зарядов и носителей. Они могут свободно храниться на складах и при необходимости быть быстро возвращены в строй.

Следует упомянуть еще об одном документе: между договором о СНВ-1 и соглашением о СНП Россия и США в 1993 году подписали договор о СНВ-2, в частности запрещавший использование носителей с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН). Но этот договор так и не вступил в силу, а в 2004 году Россия официально вышла из СНВ-2, в ответ на выход США в 2002 году из договора по ПРО от 1972 года.

Подобьем промежуточный итог: в 2009 году истекает срок действия договора о СНВ, единственного документа, устанавливающего внятные методы контроля за уровнем СЯС сторон. Остается лишь соглашение об СНП, устанавливающее потолок, но никак не оговаривающее вопросы контроля.

На этом фоне следует учитывать, что экономическое положение нашей страны не позволяет обеспечить быстрое наращивание стратегического ядерного потенциала с учетом необходимости замены в ближайшие десять лет почти трехсот ракет наземного и почти ста ракет морского базирования советского производства. Темпы обновления стратегических ядерных сил России не позволят иметь к концу следующего десятилетия в строю более 500 носителей с 1,7-2 тысячами зарядов на них.

Оптимистический вариант предполагает возможность сохранения потенциала на уровне до 2,5 тысяч зарядов, а пессимистические оценки говорят о возможности сокращения числа зарядов до 1000-1200. Нужно также понимать, что никакие меры по наращиванию ядерного потенциала и увеличению числа производимых ракет не дадут мгновенного эффекта, зато гарантированно сразу же обернутся большими расходами, что неприемлемо в условиях кризиса.

Вместе с этим США продолжают развивать систему противоракетной обороны. В результате, спустя несколько лет, может сложиться ситуация, когда ядерные силы США, не ограниченные в развитии ничем кроме доброй воли руководства США, в сочетании с системой ПРО, смогут при необходимости обеспечить подавление сократившихся ядерных сил России в первом ударе с последующим успешным перехватом немногочисленных уцелевших ракет.

Таким образом, само по себе новое соглашение о сокращении СЯС, позволяющее сохранить паритет, было бы выгодно для России. Но - при следующих обязательных условиях.

Первое: жесткий механизм сокращения, предусматривающий физическую ликвидацию сокращаемых боевых зарядов и носителей.

Второе: увязывание сокращения СЯС с ограничениями на систему ПРО, с тем чтобы не допустить ситуации, когда сильная ПРО сможет отразить удар сократившихся ядерных сил.

Третье: внятный и равный механизм контроля за исполнением первых двух пунктов.

Без этих условий соглашение обернется фикцией. И тогда лучше его не подписывать в принципе - иллюзия безопасности может оказаться страшнее реальности новой ядерной гонки, даже в очень невыгодных стартовых условиях.

Илья Крамник