Что на самом деле президент сказал о Ходорковском, Магнитском и премьере

Понедельник, 20 июня 2011 г.

Появившееся накануне в «The Financial Times" большое интервью президента Дмитрия Медведева по понятным причинам привлекло внимание «либеральных» СМИ - среди прочих были затронуты их самые любимые «темы». То есть: Ходорковский, Магницкий и «конкуренция с Путиным».

Учитывая это, а также традицию известной группы «комментаторов» и редакторов искажать смысл сказанного руководителями страны и несклонность публики интересоваться первоисточниками, приводим прямые и полные цитаты. Те, кто сомневается («а с чего взяли, что кто-то собирается что-то искажать?»), могут обратить внимание на первые, еще достаточно «невинные» образцы. Вроде заголовка «Ньюзру»: «Президент не исключает, что Ходорковский может выйти на свободу в ближайшем будущем» (небольшое лукавство - вопреки высказыванию Медведева как бы соединяются два предмета: «свобода Ходорковского» и воля на то президента).

Итак, о Ходорковском:

"ВОПРОС: Вы упомянули только что о Михаиле Ходорковском. На пресс-конференции 18 мая, по-моему, Вы сказали, что выход Ходорковского из тюрьмы абсолютно ничем не опасен. Существует ли вероятность, что Ходорковский сможет выйти на свободу в ближайшем будущем?
Д.МЕДВЕДЕВ: Понимаете, я всё-таки Президент, а не судебный орган, я не суд. Но у Ходорковского есть все права, установленные уголовно-процессуальным законом, включая право на условно-досрочное освобождение. Я так понимаю, что он им собирается воспользоваться. У него есть и право на помилование. Поэтому всё так, как это предусмотрено УПК [Уголовно-процессуальный кодекс].
Но мой ответ остаётся прежним, я дал его на пресс-конференции. Если говорить о каких-то опасностях, какие опасности могут быть?
ВОПРОС: Но считаете ли Вы, что судебное преследование Ходорковского было ошибкой?
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я так не считаю просто потому, что меня в университете учили уважать судебный приговор. У меня может быть личное представление о том, что важно, что не важно; что политически оправданно, а что политически бессмысленно. Но есть закон и есть судебное решение. Президент не вправе вскрывать судебные решения, кроме случаев, прямо установленных законом, когда речь идёт, например, о помиловании. Неотменённый судебный акт, судебное решение, приговор - это закон для всех, кто живёт в стране, и с этим нужно считаться. Кстати, знаете, я считаю, это тоже отчасти пережитки правового нигилизма, когда, например, те или иные политические силы очень жёстко оценивают судебные решения. Мы никогда не воспитаем в этом случае уважения к суду. Другое дело, что и суд не идеален, в суде есть проблемы. Нужно, чтобы суд освобождался от тех, кто не способен в нём работать. По случаям коррупции в суде, а там тоже она есть, возбуждались уголовные дела, которые доводились до судебных приговоров."

Трудно не заметить, что у президента спросили: есть ли вероятность? И президент ответил: исходя из законодательства такая вероятность существует. Но от президента эта «вероятность" зависит лишь в случае подачи прошения о помиловании, а пересмотр дела по какой-либо из политических причин исключен (это невероятно).

 

Теперь о Магнитском:

«ВОПРОС: Я хотел Вам задать вопрос по поводу дела Сергея Магнитского. Вы в Вашем докладе вчера [на Петербургском международном экономическом форуме] тоже говорили о коррупции, Вы сказали: следует расширить основания для увольнения с госслужбы лиц, подозреваемых в коррупции. Не знаю, Вы имели в виду именно этот случай или?..
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, конечно, я имел в виду в целом ситуацию. Случай Магнитского - это очень печальный случай, но это один из случаев, в котором ещё нужно очень внимательным образом разобраться. Прежде всего по поводу того, что реально произошло и почему его поместили под стражу в тюрьму, кто за этим стоит, какие сделки совершались как теми, кого представлял он, так и теми, кто на другой стороне. Я давал указание не так давно и Генеральному прокурору этим вопросом заниматься, и Министерству внутренних дел. Так что по этому поводу я жду от них ответов, но всё не сводится к одному случаю. Проблема гораздо сложнее, потому что есть масса случаев, которые остаются втуне, то есть они спрятаны, и в то же время они, может быть, ещё более сложные.
ВОПРОС: Рабочей группой комитета по правам человека, который Вы возглавляете...
Д.МЕДВЕДЕВ: Совет по правам человека при Президенте.
ВОПРОС: Да. Они сделали вывод, что обвинение против Магнитского было сфабриковано. Это было в апреле.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я бы всё-таки очень осторожно относился к тому, что говорит Совет. Совет - это всё-таки не следственная структура. У них может быть своё мнение, я к ним очень внимательно отношусь по любому вопросу: по делу Магнитского или Ходорковского, или кого-то ещё. Их задача - сигнализировать Президенту, говорить о том, что, по их мнению, есть какая-то несправедливость. Но это не приговор и это не следственный акт. Мне бы вообще не хотелось, чтобы вот такого рода печальные случаи превращались в большие политические темы. Я сейчас говорю не о нашей стране, а о реакции, которая существует в других государствах. Потому что это может подорвать доверие, существующее между различными структурами в нашей стране и в других странах. А это очень важно для того, чтобы Россия была эффективным членом международного сообщества, и в то же время, чтобы наши иностранные коллеги могли также обращаться к России за правовой помощью."

Здесь трудно не отметить следующее. Прежде всего, президент отказывается участвовать в «разводке», активно продвигаемой СМИ и отдельными политиками: Д.Медведев подчеркивает разницу между двумя разными вещами: делом о махинациях и делом о содержании под стражей смертельно больного человека. Кроме этого Президент как юрист обращает внимание на попытки дезавуировать результаты следствия политическими кампаниями, и указывает, что имеющие место попытки использовать такие «инструменты» во внешнеполитических играх рассматривает как однозначно негативную вещь.

 

Третья тема, конкуренция и «разлад» с премьером Владимиром Путиным, поднимется журналистами в ходе интервью несколько раз:

1. "ВОПРОС: Допускаете ли Вы, что и Вы, и Владимир Путин смогли бы одновременно баллотироваться в Президенты?
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я думаю, что это трудно себе представить по одной причине как минимум. Дело в том, что мы с Владимиром Путиным (и с моим коллегой, и старым товарищем) всё-таки в значительной мере представляем одну и ту же политическую силу. В этом смысле конкуренция между нами, она может пойти во вред, собственно, тем задачам и тем целям, которые мы реализовывали последние годы. Поэтому, наверное, это был бы не лучший сценарий для нашей страны и для конкретной ситуации.
ВОПРОС: Не считаете ли Вы, что такая открытая конкуренция была бы хороша для развития демократии в России?
Д.МЕДВЕДЕВ: Открытая конкуренция - всегда хорошо.
ВОПРОС: А почему не на пост Президента?
Д.МЕДВЕДЕВ: Потому что я только что сказал, что участие в выборах ведь заключается не в том, чтобы способствовать развитию лозунга свободной конкуренции, а в том, чтобы победить."

2. «ВОПРОС: Многим кажется, что в последнее время увеличиваются разногласия между вами и Владимиром Владимировичем. Есть ли сейчас какое-то напряжения в тандеме?
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я не думаю, что между нами увеличиваются разногласия. Но я уже говорил на эту тему: и я и Владимир Владимирович - мы всё-таки разные люди. У нас общая образовательная школа - мы закончили юридический факультет Петербургского университета. В этом смысле у нас в целом близкое мировоззрение. Дальше у нас был разный жизненный путь. Конечно, у каждого человека есть свой набор привычек, представлений. Наверное, мы в чём-то по-разному оцениваем сегодня и, допустим, методы достижения тех или иных целей, но я считаю, что это хорошо, что это преимущество. Если вообще на все вопросы смотреть одинаково, никакого движения не будет. Всё-таки любое движение - это следствие разрешения тех или иных противоречий. Но считать, что между нами углубляется какой-то разрыв, мне кажется, это абсолютно неверно.»

3. «ВОПРОС: Значит, нет серьёзных разногласий между Вами и кабинетом министров?
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, конечно. Это в конце концов мой кабинет министров, и, более того, там работают все мои товарищи, с которыми у меня многолетние отношения, и никаких существенных разногласий у нас, конечно, нет. Мы можем спорить, и иногда я вынужден, что называется, продавливать свои решения. Недавно мне пришлось такое решение в известной степени продавить, если хотите, имея в виду решение об уменьшении страховых тарифов, потому что, в общем, всё уже было свёрстано, и, наверное, по разным причинам Правительство не хотело это менять, тем более что от этого зависит существование и сбалансированность пенсионной системы. Но в то же время страховые тарифы оказались очень высокими, и ко мне была масса обращений со стороны малого бизнеса и со стороны даже крупного бизнеса. В результате путём консультаций с Правительством мы всё-таки вышли на решение снизить [страховые тарифы] до 30 процентов по всем видам бизнеса и до 20 процентов по малому бизнесу."

Чтобы вычитать здесь свидетельства «разлада» и т. д., нужно просто игнорировать то, что написано. Вполне очевидно, что журналисты (вслед за отдельными российскими «специалистами») пытаются сыграть с президентом в ложные альтернативы. Если у вас нет разлада и т. д., то ваши взгляды абсолютно на все должны быть сделанными под копирку. А если вы признаете, что способны самостоятельно мыслить, вы обязаны признать наличие войны не на жизнь, а насмерть. На это президент в максимально полит-корректной форме отвечает, что сама по себе такая постановка вопроса - шулерство. А известные попытки организовать некую «конкуренцию» имеют целью нанести вред и президенту, и премьеру, и государству, которым они управляют.