Опыт анализа поздних произведений Георгия Сатарова

Понедельник, 21 ноября 2011 г.

Руководитель исследовательского Фонда «Индем» Георгий Сатаров написал текст в свежий выпуск пропагандистского органа "несогласных" - «Нью-Таймс».

Вещь получилась мало того, что «неровная», так еще и обманувшая надежды тех, кто ожидал чего-то "научного".

Начиналось все как импрессионистское эссе: электоральная, мол, действительность кажется зыбкой и иллюзорной. Впрочем, этот жанр, в силу ненаучности, и не требовал сомнений - а не в том ли вся проблема, как кто-то все воспринимает, и т. д. В целом поначалу речь шла как бы о предвыборных дебатах, и все выглядело как заметка недовольного критика-субъективиста.

Однако затем, даже не заходя в сферу объективного анализа, автор лихо закрутил сюжет, бросил избранную тему, и неожиданно (для тех, кто «не в материале») перешел к осторожным политическим прокламациям. Теперь в целом все выглядело уже как заметки вполне довольного путешественника-наблюдателя:

«Раньше оппозиция сетовала на то, что власть мухлюет при подсчете голосов. (И «Индем» как раз занимался поисками для нее «свидетельств мухляжа» - ред.) А теперь оппозиция постепенно меняет стратегию, предпочитая концентрироваться на отрицании легитимности выборов. Это здорово!».

Удовлетворенно отметив перемены картины, автор указал и на некоторые проблемы: пока нет единства (столь необходимого в рамках «цветных революций») в методах выставления «выборов и режима не легитимными». После этого он поставил главную задачу, хотя и в форме вопроса:

«Если по-прежнему оставаться приверженцами легитимного изменения действующего политического режима, а сделать это можно только с помощью выборов, то как быть, если выборы нелегитимны?»

В науке так называемого «свержения диктатур» (совершения «цветных революций») преодоление этого когнитивного «разрыва» - один из центральных моментов, в который "авторитетные" люди должны убедить «массы», что никакого противоречия тут нет, и незаконное - законно и т. д. Ну, то есть помочь совершить трудный для цивилизованного человека очевидный для него переход к откровенному нарушению закона.

Впрочем, автор, как уже было отмечено, хотя и ушел от научных материй и импрессионизма в сферу политических прокламаций, осторожности не утратил. То есть более внятного призыва наплевать на закон, и просто «свергнуть» не последовало. Вместо этого прозвучало нечто вроде «Товарищ, верь, взойдет (восходит) она, звезда пленительного счастья...». Автор, опять же не без оптимистических интонаций отметил: «падает рейтинг святой троицы и растут протестные настроения». Ну, то есть якобы все идет в указанном "правильном" направлении. 

В общем, вещь не очень удалась - из-за некоторой ее эклектичности и неорганичного смешивания жанров. Но хотелось бы верить, что все это отражает лишь некие временные творческие затруднения, а не начало нового этапа развития автора - перехода к созданию незамысловатых призывов к «Майдану». Ведь это доступно и людям с гораздо меньшими профессиональными достоинствами и опытом. Это в том смысле, что пойдя на поводу у редакторши «Нью-Таймс», можно назавтра проснуться в «Другой России» у Лимонова. Хотя, конечно, не дело критиков указывать авторам, куда им двигаться.