Как спасти Россию от бюрократии и революции?

Четверг, 15 декабря 2011 г.

Татьяна Гурова пишет в "Эксперте":

Многие говорят, что переживаемый сейчас кризис - это кризис доверия к власти. Однако скорее это кризис контента. Мы легко сможем достичь взаимного доверия, если будем говорить о том, как прямо сейчас мы будем обустраивать нашу страну.

Тихая предвыборная кампания неожиданно завершилась политической бурей. Это трудно было себе представить даже в ночь с 4 на 5 декабря. Политологи и эксперты, и не только на федеральных каналах (где можно было предположить, что их «попросили»), но и те, что приходили на «Эксперт-ТВ», в один голос хвалили итоги выборов. «Демократические институты сработали. Люди пришли и проголосовали за конкурентный парламент. Мы присутствуем при тектоническом сдвиге - исчезновении сакральности власти» - вот лейтмотивы высказываний. Довольными выглядели и все партии, кроме «Единой России» и «Яблока».

Ситуация стала резко обостряться уже на следующий день, когда появились массовые предположения о фальсификациях на большом числе участков.

Однако трудно предположить, что кто-нибудь, кроме несистемной оппозиции, может желать пересмотра итогов выборов. Любой здравомыслящий человек понимает, что этот шаг приведет нас к политическому кризису, по масштабу эквивалентному кризису 1996 года. Раскручивать у себя «арабскую весну» тоже полный идиотизм. Похоже, это понимают партии - главные бенефициары выборов: КПРФ и «Справедливая Россия». Скорее всего, это понимает даже большинство потенциальных участников ожидаемого субботнего митинга.

События последней недели показывают, что с трудом, но ищется консенсус. На некоторых избирательных участках итоги выборов пересматриваются. На некоторых они пересматриваются по инициативе «Единой России». Однако восстановление доверия требует разговора о болевых точках нашей политической системы, а затем и о том, каким мы хотим видеть свое будущее.

В первую послевыборную неделю представители партии власти, по-видимому, обескураженные и масштабом потерь, и активностью свободных граждан, не сделали одной простой вещи: они не начали откровенно и ясно говорить с нацией. Кстати, молодежь заметила это еще до выборов. Буквально накануне выборов мне довелось стать свидетелем разговора между тремя студентами. Они говорили: «Что это за партия власти такая, которую можно год пинать почем зря, обзывать жуликами и ворами, а она и ответить ничего не может?»

Что сегодня партия власти могла бы сказать нации? Она должна признать, что не может быть довольна выборами. Да, ей вроде бы удалось удержать большинство, но, имея колоссальное доверие и политические ресурсы в течение многих лет, она потеряла слишком много.
Она должна поблагодарить национальные республики, сельскохозяйственные районы и моноотраслевые города, что они дали ей еще один шанс. Она может объяснить митингующим, что те программы, которые есть сегодня у ее системных оппонентов, прежде всего у коммунистов, уведут страну еще дальше от темы развития. И она, пока как партия власти, не хочет этого допустить. Наконец, она должна сказать самое главное: граждане оказались демократичнее и умнее власти. Несмотря на пассивность и левачество всех партий, участвовавших в выборах, граждане своими бюллетенями проголосовали за истинно правые ценности - ценности политической конкуренции. И понятно, что фальсификация выборов подрывает легитимность всей политической системы, поэтому надо действительно рассмотреть все случаи фальсификации, наказать виновных и препятствовать этому в будущем.

Сегодня несистемная оппозиция, стремящаяся перевербовать на свою сторону вполне системный средний класс, имеет фактически один лозунг: «Долой коррупцию!». Коррупция, конечно, зло. Но вот представим: ее нет - и что? Куда пойдут высвободившиеся ресурсы? На мой романтический взгляд, без позитивной цели они пойдут либо на тюрьмы для врагов нового режима, либо на новую коррупцию. Иметь сегодня в качестве единственной цели борьбу с коррупцией - ошибка. (А, например, в интернет-сообществе это очень в ходу. На вопрос, что надо сделать, чтобы стало хорошо, часто говорят: все же понятно, надо уничтожить коррупцию. Коррупция - важная вещь, но она функция чего-то.) Это все равно, как если бы в начале 2000-х восходящий Путин имел лишь одну цель - ликвидировать олигархию. Кстати, напомним, что ни он, ни его политтехнологи об олигархии в те ранние годы даже не говорили. Были позитивные цели - восстановить государственность, побороть терроризм, остановить распад страны. И эти позитивные цели сработали, о чем свидетельствовал и его рейтинг, и - отголоском - незаслуженно высокий рейтинг ЕР.

Поколение, политически сформировавшееся в 1990-е, как правило, возражает по поводу таких целей, считая их слишком экономоцентричными и полагая, что первичная задача - построение правильных демократических институтов. Нам кажется, что мы уже достаточно лет потратили на строительство рынка и демократии. В целом база построена. Как ни трактовать в том числе и нынешний политический кризис, он есть следствие демократичности системы, так как сама массовая гражданская активность есть признак демократии, которая уже прочно укоренена в сознании нации.

Главный вопрос текущей повестки: кто заговорит об этом? Кто начнет публично преодолевать негативный кризисный сценарий, в который нас затолкнули прошедшие думские выборы? «Единая Россия» пребывает в растерянности и либо не имеет, либо не пропускает вперед новые политические фигуры, готовые перевернуть повестку дня. Партии - главные бенефициары выборов, КПРФ и «Справедливая Россия», пока упиваются победой и мучаются над вопросом, что делать с темой фальсификации - использовать или нет. Кроме того, врожденная левая идеология этих партий вообще не предполагает энергичных программ хозяйственного освоения территорий, а если кто-то хочет вспомнить про индустриализацию СССР, то там духа левачества и в помине не было. Обе партии могут быть только удобными партнерами в осуществлении такой программы для настоящих правых. ЛДПР - по названию правая партия, но у нее много лет не находится интеллектуальных сил как-то развить, казалось бы, неплохо поставленный «русский вопрос».

Однако впереди у нас президентская кампания, и, чтобы в начале марта 2012 года не оказаться в ситуации лета 1996-го, кто-то должен начать говорить о важных вещах.

(процитировано частично)