Образец либерального мышления

Пятница, 25 июня 2010 г.

Оппозиционный "Либертауэр" опубликовал статью Дмитрия Губина, назвав её автором Александра Никонова. В ней предлагается лишить пенсионеров государственной поддержке или избирательного права и заявляется, что они не достойны уважения. Предлагаем вам прекрасный образчик либерального мышления:

... Они все никак не могут успокоиться по поводу пропавших вкладов: даже те, у кого нечему было пропадать. Они в воспоминаниях видят себя богачами. Они не спят, пересчитывая тогдашние рубли на нынешние доллары, представляя, как сладко было бы тогда с баксами, а еще лучше — с евро, какой же тогда был курс евро?.. Ну, не такой грабительский, как сейчас... Им никогда не объяснить, что здесь другая страна, другая валюта, с другим обеспечением. Они как дети: наесться вместо супа варенья, но чтоб не ругала мама и не пучило живот. Их, как детей, власть гладит по голове.
Это рассыпание в любезностях под каждый праздник: «Дорогие ветераны труда, без вас бы мы...»
Власть могла бы устроить, пусть виртуально, образцово-показательный, изолированный от страны городок, Старосоветск, заселенный взыскующими СССР. Чтобы получали реальные советские пенсии в советских рублях. Чтобы ходили в советские магазины. Чтобы: «Третья касса, колбасу за 2.20 не пробивать! Куда прете?!» Чтобы пельмени из крахмала и туалетной бумаги - в очередь, и чтоб кульки из серой бронебойной бумаги и алюминиевые совки. Чтобы взрывающийся «Горизонт» — по записи через три года и только инвалидам, а программ по этому телику — только две, и по обеим — решения ЦК и никаких мыльных опер. За мясом — плацкартой в Москву. Газета — «Правда». В универмаге — сандалеты. Лекарства — за три копейки, но лишь советские.
И всюду сотни, тысячи скрытых камер. А те пенсионеры, что остались, пусть смотрят это reality-show в режиме online…
Мой коллега, переселивший стариков из коммуналки, долго не мог понять их слез. Сначала думал: от счастья. Но сквозь всхлипы услышал: «Эта квартира не наша». Принялся объяснять, что они прописаны постоянно, так дай Бог им долгих лет. Не помогло.
Оказалось, что «не наша» — значит, «не государственная». Они хотели не приватизированного, а именно Государственного Жилья, потому что Государство в их глазах было вечным, и под его дланью были вечны и бессмертны они…
Одна из моих родственниц умерла в эпоху тотальной частной собственности, жилплощадь отошла государству. С ней нельзя было говорить ни о приватизации, ни о, тем более, завещании: «Я пока жива». В итоге без квартиры осталась моя сестра, подобно сестре милосердия ухаживавшая за ней последние годы.
В общем, «дайте нам дожить спокойно!»
Это их право.
Когда б не одно обстоятельство.
В переводе с лукавого на обычный язык их требование означает: «Пока мы живы, ухаживайте за нами и платите за нас! Дотируйте телефонные разговоры, квартиры, газ, электричество, транспорт, лекарства! Мы со своей прежней властью, страной, государством — банкроты, но вы, нынешняя власть, страна и государство, вы обслуживайте нас, потому что вы же не смеете бросить нас доживать спокойно!..»
Они будут воспроизводить свое, ставшее привычным и даже удобным существование, когда можно вволю тосковать по «прекрасной» жалкой жизни в СССР, совать палки в часовые колесики времени и плевать на всех, полагая бедность индульгенцией от грехов. Каждый стремится воспроизводить себя.
И никто не смеет им сказать, что они достойны жалости, но не уважения.
Потому что они — это треть, если не половина голосующего электората. Попробуй-ка погладь против шерсти: откусят руку. Но давно пора не просто гладить, но стричь. Вводить либо возрастной, либо имущественный ценз.
Живешь на пенсию, не имеешь собственности - получай бесплатную соцзащиту, доплаты и льготы, но отойди от политики и, соответственно, избирательного участка. Потому что за последствия выбора нужно отвечать, а чем ты можешь ответить, если у тебя ничего нет?..
Иначе политически активные пенсионеры будут отдавать в избирательный залог то, что у них реально имеется под рукой и что они с удивительным упорством отдают в залог сегодня: жизни детей и внуков.
Уже которая Госдума шагу не ступает без пенсионерского кадила. Все — с оглядкой на униженных и оскорбленных, с подтекстом народничества…
Строительство автобанов, разгон ГИБДД с последующим созданием дорожной полиции и службы регистрации, переход на страховую медицину и пенсию, контрактную и компактную армию, развитие ипотеки и кредита — все это либо не обсуждается, либо ползет по болоту социальной справедливости, чафк-чафк.
Возьмите банальность, технический акт, какой-нибудь закон об обязательном страховании гражданской ответственности автовладельцев. Мы приняли его, если не ошибаюсь, последними в мире, наряду с Монголией и Арменией. А все потому, что перед законодателем маячил пресловутый дед-подснежник за рулем: откуда возьмет он деньги на страховку?! О том, откуда возьмет деньги на ремонт подержанного «опеля-астры» молодой парень, в которого дедан вмажется на повороте, законодатель не думает.
Зюгановские 20 или 30 процентов — это стариковские проценты.
Они работали в стране под названием СССР, работали так, что она развалилась с грохотом и вонью страдающего несварением колосса, и вот теперь требуют материальных благ от страны под названием Россия, причем требуют в единственной доступной форме: максимального приближения ее к Советскому Союзу.»