Меня самого тошнит, но не смейте

Среда, 14 июля 2010 г.

Максим Соколов пишет: Живое обсуждение судебного процесса над выставкой «Запретное искусство» выявило факт общественного сознания. Расходясь во всем остальном, практически все сходились на том, что сама-то выставка - редкостная халтура. Чаще употреблялось даже и другое слово.

Разногласия - и чрезвычайно живые - касались иных вопросов. Есть ли Бог, а если даже и есть (Его бытие многие горячо оспаривали), то сколь угодна ему РПЦ и есть ли вообще данные нам в ощущениях христианские деноминации, которые Богу угодны. Кроме споров собственно религиозных были и политико-правовые.

Уместно была выбрана обвинением ст. 282 УК РФ или же совсем неуместно и не следует ли при взгляде на ее юридическое качество и возможные издержки от применения упразднить ее вовсе. С соответственной отменой всех приговоров, по ней вынесенных. Кроме конкретной 282-й обсуждался и вопрос, может ли хотя бы и тяжкое, но ненасильственное оскорбление вообще быть предметом уголовного разбирательства и публичного обвинения или же тут довольно и гражданского иска, т. е. в слова и жесты, какого бы качества они ни были, государство не вправе вмешиваться в принципе. Одни видят в таком отрицании необходимое утверждение свободы и личностной автономии, другие видят перенос конфликтов во внегосударственную сферу, причем в такую, которая не будучи регулируема государством, в настоящее время не регулируется также и обычаем. Иное дело, когда оскорбление влечет за собой вызов на поединок в соответствии с дуэльным кодексом - при устойчивости такого обычая суды мало занимаются делами об оскорблениях, иное дело, когда все отдается на волю самодеятельности.

Возможен и спор о том, до какой степени следует вообще оскорбляться и требовать любого рода сатисфакции. Возможен такой взгляд, при котором никто не заставлял А. С. Пушкина изучать присвоенный ему диплом ордена рогоносцев и драться на дуэли вместо того, чтобы спокойно отнестись к нему как к художественной акции и дожить до глубокой старости в звании человека, далеко опередившего свое время в отвержении косных предрассудков насчет чести и всего прочего.

Наконец, весьма сильными являются и споры о том, должен ли художник, т. е. всякий человек, объявивший себя таковым, получать безусловный иммунитет в случае совершения им действий, которые на нехудожника навлекли сильные порицания или даже уголовные преследования. В отстаивании этого иммунитета многие деятели современного искусства весьма последовательны, утверждая в итоге, что даже выражение словесных претензий к такого рода действиям есть признак крайнего невежества и опасной склонности к средневековью и фашизму (их деятели не особо и разделяют). «Ужаснулся Поток, от красавиц бежит, // А они восклицают ехидно: // Ах, какой он пошляк! Ах, как он неразвит! // Современности вовсе не видно!»

Впрочем, иммунитеты должны распределять по принципу «Это нога - у кого надо нога». В то время как один из фигурантов процесса Ю. С. Самодуров expressis verbis отстаивал право художника на кощунство, его коллега А. В. Ерофеев полагает, что есть кощунство и кощунство - «Полотно Дейнеки «Сбитый ас» - человеконенавистническое произведение. Там сбитый лётчик падает на металлические надолбы, и его голова сейчас разлетится, как арбуз. Я бы запретил - очень прямолинейно сделано, автор смакует момент смерти, гибели другого. Это произведение заслуживает запрета. Работы Глазунова, академистов, воспевающих войну, или воинственные работы Алексея Беляева-Гинтовта - да, стоило бы запретить». То есть Христос в Гефсиманском саду, представленный Микки-Маусом, - это то, что необходимо и полезно всякому культурному человеку, тогда как гибель немецкого аса (писано в 1942 г.), да и вся батальная живопись вообще - это в лучшем случае в запасники.

Когда же речь идет о своих, то слова «провокация» и «арт-акция» являются безусловной индульгенцией, причем не только дают отпущение грехов, но и предписывают преклонение всякому, кто претендует на то, чтобы войти в царство современности.

С последним, т. е. с вхождением в царство, получилось, правда, не очень важно. Подавляющее большинство людей, осуждающих процесс как таковой и отстаивающих принцип безусловного невмешательства государства в художественный процесс, при этом, однако, присовокупляли, что сами-то экспонированные произведения суть редкостное г..., притом унылое. Речи в том роде, что графическим-де редактором я владею не хуже запретных художников, составить такой коллаж может всякий, а если всякий этого не делает, то не потому, что технически к этому не способен, а потому что ему уже не двенадцать лет, чтобы к портретам в школьном учебнике пририсовывать рога.

Утверждение принципа безусловной свободы - причем любой ценой и вне зависимости от издержек - на примере изделий такого рода и такой ценности ближе к принципу fiat libertas, pereat mundus. Внутреннего противоречия тут нет. Если ценность безусловная, вопроса об издержках не существует. Иное дело, что в силу людского несовершенства объявление маловысокохудожественного пакостничества тем истинным оселком, на котором проверяется приверженность высочайшим ценностям свободы, - прием, редко приносивший желаемые результаты.

«И чудакам, как он, ведь жить на свете нужно» - да, в ряде случаев это работает. Но у творцов изделий претензии на иммунитет совершенно сверхчеловеческие, а принцип «и сверхчеловекам, как он, ведь жить на свете нужно» - это уже какая-то ни с чем не сообразная риторика.

Станислав Яковлев пишет:

Мало в ХХ веке произведений, которые можно рассматривать в том же качестве. Если о классике, то это полотно Дейнеки «Сбитый ас» — человеконенавистническое произведение. Там сбитый лётчик падает на металлические надолбы, и его голова сейчас разлетится, как арбуз. Я бы запретил — очень прямолинейно сделано, автор смакует момент смерти, гибели другого.  Вы меня спросили, я считаю, что это произведение заслуживает запрета. Работы Глазунова, академистов, воспевающих войну, или воинственные работы Алексея Беляева-Гинтовта — да, стоило бы запретить.

Нажрался, похоже, на радостях уважаемый искусствовед, совсем ох**л от восторга, последние мозги набекрень съехали. Вот честное слово - не знаю даже, как можно бороться за отмену цензуры в компании ее обожателей.
Кстати, картина Александра Дейнеки "Сбитый ас" выглядит так, если кто подзабыл:

Собственно, только слепой не разглядит, что на ней изображен сбитый ас Luftwaffe. Смаковать момент гибели которого, в 1943-то году [год завершения картины], оказывается, too much hate about. Эренбург написал "Убей!" в июле 1942-го, если что.

Есть некоторая даже особенная ирония в том, что Ерофеев упоминает именно Дейнеку:

Сам он считал основополагающим период своей работы в журнале «Безбожник» (или «Безбожник у станка»; с 1923). Броская, «снайперская» линия, четкие ритмы воспроизводят в его журнальных рисунках новый светлый, здоровый мир, противостоящий старому, грязному и дряблому, миру капиталистических пережитков.

Примерно так:

Своя своих не познаша.

И воинственные голливудские боевики еще надо запретить обязательно - там тоже головы разлетаются, крупным планом. Этого еще Кобзон Иосиф Давыдович требовал, он человек мудрый, говна не посоветует. И компьютерные игры. И вообще все, кроме богохульства и порнографии. Впрочем, придет черед и порнографии, я уверен, и богохульства тоже - лет через 15 окончательно окрепшие исламисты, мечта Самодурова, охотно разберутся с этими вольностями.

Плюйте им в рожи, дорогие друзья. Плюйте им в рожи. Это стукачи и душители куда хуже любого "Народного собора", поскольку помянутый "Собор" хотя бы не прикрывается лозунгами о свободе совести.

А на самом деле - просто фас и профиль одного и того же Полиграфа Полиграфовича Шарикова. "Народные", закутавшись в фофудью, наяривают на балалайке; "прогрессивные", нацепив шикарные галстухи, служат в очистке.

Свобода в их понимании - когда посадят всех, кто с ними не согласен; отмена цензуры - запрет всего, что им не по сердцу. Как говорил товарищ Сталин в романе Рыбакова - "Нет человека, нет проблемы". Или, как выражаются некоторые современные нацисты, идеологические побратимы искусствоведа Ерофеева - "Нет евреев, нет и антисемитизма".

Ничего не могу поделать с собой. Я равнодушен к Дайнеке, но мне, например, нравятся многие ранние [до ЕСМ] произведения Беляева-Гинтовта.

Куда, подскажите, обращаться, чтобы меня запретили, герр комендант?

P.S. Автор смакует момент смерти, гибели другого. Стоило бы запретить.