Консерватор и партактивист Моисеев: перестаньте трясти голубыми яйцами!

Вторник, 19 октября 2010 г.

Партактив Бориса Моисеева

О тайнах скандального образа артист рассказал в интервью Единому Российскому Порталу

Борис Моисеев человек обаятельный, особенно если общаться с ним «вживую», когда он снимает маску. Тогда перед вами оказывается немного усталый, со своими комплексами и заботами, но, в общем, совершенно нормальный мужик. Хорошо видно, что этому мужику давно мешает маскарадное облачение, в котором приходится существовать столько лет. Что эта одежда ему уже не по возрасту и не по росту. Что ему хочется поменять её на классический консервативный костюм. Вот только как это сделать, артист пока не понимает. Между тем, скандальный образ «дитя порока» приносит своему хозяину всё больше проблем. Об этом Борис Моисеев, артист и член партии «Единая Россия» - в эксклюзивном интервью Единому Российскому Порталу.

- К Моисееву можно применить афоризм: у того, кто в молодости не бунтовал, нет сердца, у того, кто с возрастом не превратился в консерватора, нет мозгов?

- Трудно сказать. Я конечно с молодости нарушал многие правила, как Буратино тыкался носом, чтобы узнать, что спрятано за рисунком на холсте. Ходил, немножко в другую сторону. Но, я никогда не шёл против власти, не отрицал ментальность моей страны и тем более не пытался её поломать. А сегодня я консерватор абсолютный. Я не собираюсь пропагандировать гей-культуру. Я против гей-парадов в Москве и вообще в нашей стране. Гомосексуалисты не больные, это их природа. Но я не хочу, чтобы их убивали и унижали. А для этого им самим не нужно вызывать у народа негатив. Не надо играть в это, размахивать знамёнами, трясти своими голубыми яйцами!

- И это говорит человек, творчество которого замешано на провокациях, на «голубой» тематике?

- А может, я специально на себя наговаривал? Кто нибудь держал свечку у моей кровати, что ли? Просто получилось так, что в конце 80-х, когда у нас у всех были радужные иллюзии, когда мы думали, что весь мир распахнет перед нами объятия, я уехал в Америку. Уехал в полной уверенности, что стану Звездой. Один режиссёр твёрдо пообещал мне главную роль в фильме о Чайковском. Конечно, у меня голова закружилась. Зачем мне нищая Москва, когда ждёт Голливуд. Я летел уже полностью «в образе», бороду отпустил. Я был Чайковским. Клянусь, я себе на этом мозги свернул! Я прошёл пробы. Но потом мне дали роль и сказали, что через два месяца её нужно выучить и озвучить без акцента. И это был конец. Какое там выучить, если при съёмках в русских фильмах передо мной держат «простыню» с текстом. Я хороший импровизатор, а с зубрёжкой у меня очень плохо. И тогда мне сказали: «Спасибо вы свободны». А я провёл там довольно много времени, растратил сбережения. И мне пришлось жить в Нью-Йорке на 50 долларов в месяц, считая сигареты, чтобы вернуть деньги. Приходилось даже в коллекторах ночевать, со всякими чёрными, рыжими, грязными, больными… А потом я вернулся в Москву, которая уже была другой Москвой. Публика меня забыла, прежние знакомые помогать не хотели. Никто обо мне не пишет. Бабок нет. И стало ясно, что нужно вырываться со дна любой ценой. И я придумал себе новую биографию, напустил на себя такого дерьма… И тогда появился вот этот Боря Моисеев – голубой, зелёный, трэшевый… Вот на этой легенде я и поднялся.

- Не жалеете о том шаге? Если бы можно было получить славу и деньги не запачкавшись, мы бы, наверное, знали сейчас совершенно другого Моисеева?

- Не жалею. Потому что другой возможности не было. И… жалею, конечно. Правильнее было бы скрывать многое от народа. Как собственно нас и учили, в своё время коммунисты. Или как при наборе в американскую армию есть правило: «сам не говори, мы у тебя не спросим». Гей - не гей… Просто молчи! Потому что если бы не это клеймо, я бы в мои годы, при том, что я сделал в профессии, при своей востребованности, имел бы намного больше денег, государственных наград, серьёзных званий. А так Путин только на моё пятидесятилетие подписал мне заслуженного артиста России. Это грустно. Ну, посмотрите, Коля Басков в 30 лет народный артист. А я отдал столько сил сцене, открыл частную школу за собственные деньги и только заслуженный. Годы генеральские, а ты, блин, Боря, всё ефрейтор!

- Ну, не совсем ефрейтор, всё-таки…

- Ну, пусть… «Заслуженный», это, конечно, офицерское звание, если на военный язык переводить, но даже не полковничье. Я откровенно говорю. Я им горжусь, я благодарен за него, но я ведь уже и не мальчик, мягко говоря. А так, спасибо и за это. Может быть нынешний президент, или следующий, заметит меня и даст какие-то награды. А в общем, хулиганский образ мне, хоть и подгадил, но дивиденды дал хорошие. Я один из немногих артистов, которые на гастролях собирают большие залы. Если, конечно мне не мешают. А мешают постоянно.

- Это вы об антимоисеевских пикетах и демонстрациях? Чем они могут помешать? Может, просто сваливаете на них вину за нераспроданные билеты?

- Да у меня переаншлаги всегда! А мешают реально. И это, совсем не шутка, когда тебя где нибудь на севере заталкивают в машину, и ты много часов скрюченный чешешь по тайге, через снега. А когда, наконец, доезжаешь до городка, где много нефти и бабла, тебя разворачивают обратно. Почему? А потому что ты голубой! Ну вашу мать… И отправляешься обратно, по холодной тайге, ничего не заработав.

- Ну, на севере свои понятия. Там нравы, видимо, построже.

- Да на юге бывает хуже. Я всегда летом выезжаю в туры по курортным городам. В Анапу езжу уже лет 20. Спокойный умиротворённый город, но в последние годы там какая-то нервозная атмосфера. Против меня собираются священники, казаки... И не дают выступать! Краевой отдел культуры перестал мне подписывать гастроли. Я не могу выступать в Краснодаре, Новороссийске, Анапе. Ладно, допустим, Анапа - детский курорт. Но моё шоу не предназначено для пионеров, оно начинается вечером, когда детям полагается спать. Кого я могу развратить своим выступлением? Я провёл расследование и узнал, что все эти акции идут от одного человека, местного члена «Единой России». Может он не знает, что я тоже в этой партии состою? Да нет, не может не знать. Я никогда не скрывал эту информацию. Я трезво смотрю на эти игры. Всё понимаю - предвыборная компания, настроение избирателей… Но иногда это начинает выводить из себя.

- Жаловались по партийной линии?

- Кому? Кого я могу попросить о защите? Я, лично, никого из партийных лидеров не знаю. А механизма защиты одного партийца от другого, насколько я понимаю, не существует. Но ведь должен быть какой-то разбор полётов. Чтоб как в КПСС, нарушил партийную этику - партбилет на стол! И честно говоря… разве дело в партийности? Я гражданин государства, я ничего плохого этому государству не сделал. Я просто актёр. У меня такая работа. Если актёр сыграл, допустим, Гитлера, его, что, надо за это расстрелять? Что я сделал такого оскорбительного для страны? В чём проблема? Меня приглашали на "Эхо Москвы" по этому поводу, но я не пошёл. Не хочу трубить в эфире, что я такой гонимый, юродивый… Я думаю что это неправильно и нечестно.

- А как вы вообще оказались в «Единой России»?

- Да я уже седьмой год здесь. Ещё до того как Путин объявил, что возглавляет партию. Но уж когда он объявил об этом, я понял, что всё действительно серьёзно. Конечно, я искал защиты. Артисту нужен щит, прикрывающий от неприятностей, какая-то большая, мощная организация. Но дело не только в этом. Я родился в очень правильной советской семье. Образцовой, несмотря на то, что мать воспитывала меня одна. Она была членом партии с 39-го года, удостоена нескольких госнаград. Она была настолько привязана к КПСС, что когда умирала, попросила положить ей в могилу партбилет. Потом был скандал, чуть до разрытия могилы не дошло, потому что эти документы требовалось сдавать в архив. Так что у меня с детства осталось ощущение, что принадлежать такой большой структуре, помогать государству это почётно и правильно. Можно сказать с материнским молоком я это впитал. - Но всё-таки, любая крупная партия ориентируется на настроение масс и с точки зрения имиджа… - Мой приход партии был не нужен! Я это прекрасно понимаю. Знаете, как получилось? У меня есть очень хорошая приятельница член «Единой России», работала в аппарате Грызлова. Мы подружились, я стал приглашать её на спектакли, помогать ей. Она разведённая мать одиночка, и много красивых детей нарожала . И как-то я купил её пацанам путёвки в лагерь. Она обалдела. А потом, может в знак благодарности, предложила вступить в партию. Говорит, нам таких не хватает, которые не треплют языком, а что-то делают. Она-то знала, что я кое-что делал для детдомов, для детского сада. Когда Беслан грохнул, я послал туда 50 тысяч долларов.

- Ваше заявление о приеме в партию не вызвало удивления?

- Шок! Это был шок. В местном отделении партии, куда я пришёл, работала одна тётка, у которой лицо просто пятнами пошло. Но ей сказали, кто меня порекомендовал, и потому проблем не возникло. Да и почему должны были возникнуть проблемы? Я не убийца, не педофил, я нормальный человек и хороший гражданин. Я пришёл со своим разумом, может не слишком умным, это моя проблема. Но я пришёл же в эту партию, а не в другую. Так что я получил партбилет и всегда ношу его с собой, и страшно горжусь им.

- Никаких претензий к вам за это время, по партийной линии не возникало?

- Может быть один раз, по поводу уплаты взносов. Там все в среднем сдавали по триста рублей взносы, а я носил по 30 тысяч. И мне уже там в аппарате, сказали: «Не носите пожалуйста столько денег. У нас так не принято».

- Грустно об этом говорить, но… все мы смертны. В завещании попросите, чтобы партбилет похоронили вместе с вами?

- Нет. Не потому что он мне не настолько дорог. А просто я не хочу копировать тяжёлую и трагическую судьбу своей мамы.

 

Источник