Вынос тела

Воскресенье, 23 января 2011 г.

Иван Давыдов пишет:

В начале января всякий россиянин обязательно ест оливье. Поедание, вернее, доедание оливье, в невероятных количествах заготовленного для новогодней ночи, и новогоднюю ночь пережившего, - уже ритуал. Не такой, наверное, важный, как встреча нового года, но такой же почти неизбежный.

Как встретишь, так и проведешь, как встретишь, так и проведешь, - повторяет героический россиянин, вонзая вилку в заветрившийся ком из зеленого горошка, докторской колбасы, огурцов и яиц, обильно покрытый прогорклым майонезом. Как встретишь, так и проведешь. Как встретишь, так и проведешь.

Но мы не про год. Мы про ритуалы. И про трупы. Так вот, ближе к концу января россиянин начинает нервничать. Не хватает чего-то. Что-то идет не так. Мир под угрозой, ибо ритуалы не исполняются. И тут обязательно вылезает в телевизор какой-нибудь депутат Меднолобый. Или Шнобель. Это не важно. Свинадзе. Всех не упомнишь. И говорит - а давайте-ка мы закопаем Ленина. Убийцу миллиардов. Триллионов. Несчастного человека, заслужившего упокоение. Героя, вождя и тирана. Возле мамы на кладбище. В навозной куче при хлеве. Давайте, а?

Слава тебе, Господи, - выдыхает успокоившийся россиянин. Ритуал соблюден. Светила с орбит не сойдут. И пару дней не без увлечения следит за напряженной бойней, тоже, кстати, ритуализованной до предела, со стабильным набором позиций и аргументов.

Правда, раньше вот говорили, что это Путин хочет Ленина зарыть. Что для него это - шанс войти в историю. Теперь пишут - что это для Медведева удачный имиджевый ход. Года через полтора опять дадут неутомимые аналитики шанс Путину. В ритуале ведь не константы важны, а системы отношений между ними.

Когда-то, когда мир только творился, и Ельцин нырял в бездну, чтобы из пучины морской извлечь комок земли для основания будущей России, сама идея похоронить Ленина потрясала. Тут был не ритуал, а магия. Прикладное, нацеленное на конкретный практический успех действие. Тогдашние свободолюбцы, оборванные и голодные, искренне верили, что стоит закопать мумию - и вернется счастливый, затоптанный советскими учебниками истории год за номером 1913, изобилие, свобода, демократия, тут же, внезапно, государь-император, и случится расцвет художеств.

Вера в магию ушла вместе с надеждами на лучшее, ее заменил описанный выше ритуал, и год от года исполнение его - все тоскливей. А разве можно в стране, где из объединяющих народ праздников остался, разве что, многократно упомянутый новый год, разбрасываться самозародившимися традициями. Это ж преступление, буквально.

Иногда, оживления ради, ритуалы надо менять.

В связи с чем предлагается уже в следующем году перейти от слов к делу. Собрать на Красной площади большую толпу из официальных лиц, ударников труда и отдыха, зевак. По команде группе специально подготовленных людей вынести тело. Потом внести. И так раз за разом, раз за разом. В течение часов, например, двух. Сперва медленно, церемониальным шагом. Потом быстрее, быстрее, переходя на бег, так чтобы окружающие впали в транс, чтобы в головах у них замелькали, меняя друг друга, картинки: вот на каурой государь, а вот «Аврора» палит по Зимнему, вот гимназистки румяные, а вот комсомолки, румяные тоже, вот попы с кадилами, вот комиссары с маузерами. Есть колбаса - нет колбасы. Есть колбаса - нет колбасы. Есть колбаса...

Приестся, конечно, тоже приестся, и быстро. Но зато сограждане уяснят ту же истину, которую познал давным-давно ослик Иа, получив на день рождения в подарок лопнувший воздушный шарик и пустой горшок.

Горшок пустой, шарик негодный, но шарик в горшок входит. И выходит. Входит. И выходит. И ничего вокруг не меняется, но на душе становится как-то спокойней. К тому же завораживает.