Полицай или недогражданин?

Пятница, 16 сентября 2011 г.

"Русский Репортер" пишет:

Кричать «Я сейчас полицию позову!» граждане России пока не научились. В остальном - без перемен. Ребрендинг правоохранительной системы не превратил страну в правовое государство, да и наивно было бы полагать, что это произойдет одним росчерком пера президента. Ни в одной стране мира органы правопорядка не отвечают за моральное состояние общества, они лишь по мере сил оберегают население от него самого. Но что делать, если деморализованное общество оказывается сильнее? Одного суточного дежурства с сотрудниками патрульно-постовой службы корреспонденту «РР» хватило, чтобы увидеть это своими глазами.

Северный округ Москвы, Коптевский район. Яркое солнце, трамвай, рынок, много людей. Двухэтажное сине-белое здание РОВД окружено забором. Два молодых парня, Паша Колганов и Степа Можаев, провожают меня к машине. Общего у них только форма и возраст. Степа высокий, худой, в его манере говорить есть что-то циничное, и шутит он как-то совсем уж по-черному. Паша же демонстрирует позитив, пытливость ума, то и дело начинает рассуждать о системе власти, и в самих его интонациях чувствуется жажда справедливости и гармонии.

Они со Степой все больше напоминают мне мальчишек, которым взрослые нудные дядьки своими дурацкими законами и циркулярами мешают играть в казаков-разбойников. Оказывается, ловить преступников - это голубая мечта милиционера (пардон, полицейского), осуществить которую удается далеко не каждый день. Периодически кто-то из патрулирующих район вздыхает: «Вот бы сейчас "мазда"!» Это он про машину, которую угнали накануне, - ее приметы сообщили на разводе. Каждому хочется поймать такую «мазду».

- Есть у нас один мужик знакомый, тоже сотрудник, - продолжает Паша, - он многому нас научил. Однажды говорит: каждый выполняет свою работу - и преступник, и полиция. Если преступник сделал свое дело чисто и его не поймали - значит, он выполнил свою работу на отлично, а милиция нет. А если его поймали - значит, он свою работу сделал плохо, а сотрудник - хорошо.

Бдительность как образ жизни поначалу напрягает и даже пугает. Любая машина, любой человек, любое действие, которое мне кажется самым обычным, для патруля - потенциальный объект проверки. Потому что голубая мечта полицейских - ловить преступников. Вот только на одного реального игрока в эти взрослые игры приходится десять пьяных квартир.

Светает. На улицах появляются машины, движение оживает. Неожиданно на всех парах нас по встречке обгоняет черный джип. Впереди два светофора, зеленый и красный. Джип на бешеной скорости пролетает оба. Начинается погоня. Мы мчим за джипом, минуя светофоры, на повороте нас немного заносит, но Паша справляется с управлением. Наконец догоняем. Степа командует в рупор, чтобы водитель прижался к обочине. Я выхожу вместе с ним. Водительское стекло джипа плавно опускается. За рулем сидит парень на вид лет шестнадцати. С ним в машине еще один юнец и две такие же малолетние девицы с накрашенными глазами, губами и длинными ногтями. У всех абсолютно равнодушные выражения лиц. Парень размахивает телефоном.

- Слышь, на, поговори, тебе сейчас все объяснят, - сует он трубку Степе и улыбается. - Ну поговори, че ты, боишься, что ли?
- Документы, - невозмутимо говорит Степан.
- Ало, ну он не хочет разговаривать, давай, подъезжай сюда. Ща подъедут, все тебе объяснят, - веселится нарушитель ПДД.

После трех минут этого цирка мальчик все-таки выходит и садится к нам в машину. Из документов у него только техпаспорт на автомобиль. Ни доверенности, ни прав, ни паспорта.
- Проследуйте за нами в отделение, - велит Степа. Мальчик начинает нервничать: тот, кого он ждет, явно задерживается.
И тут подъезжает машина, из которой выходит парень лет на десять постарше. Потом после разговора с ним Степа возвращается.
- Впрягаются за парня - типа свой, типа нормальный, - объясняет он тихо.
- Кто впрягается-то?
- Говорит, что опер, что пацана знает, - в машине ППС чувствуется нарастание едва сдерживаемой злости.
- И что? - спрашиваю я. - Вы его отпустите?

Паша резко газует, Степа говорит в рупор: «За нами проследуйте». Реакция нулевая. Мы стоим в паре метров от джипа и ждем. Вдруг возле нашей машины снова вырастает молодой человек, который приехал помогать. Стучит мне в окно. Я опускаю стекло. Парень начинает выписывать передо мной пируэты.
- Девушка, может, вы выйдете? Давайте поговорим, пожалуйста, я вам все сейчас объясню.
Я начинаю понимать: присутствие журналиста явно ломает привычные простые схемы. Я каким-то магическим образом становлюсь центром происходящего.
- Я тут ни при чем, разбирайтесь между собой, - говорю я.
- Девушка, ну, так неправильно как-то, давайте, пожалуйста, поговорим.
Я закрываю окно.
- Я сказал ему, что у нас журналист, - объясняет Степа. - Он просил отпустить парня, у него, говорит, дядя прокурор, папа бизнесмен.
- И что, это справедливо? Это по закону? - интересуюсь я.
- Нет, конечно!
- Ну, о чем тогда разговор?
- Отлично, будем ломать систему! - оживившись, в один голос говорят Паша и Степа. Вязкие будни, противоречивые законы, связи наверху - все это убивает желание действовать. Но дело не в том, спасовали они изначально или нет, а в том, как решительно они перешли из категории униженных конформистов в категорию справедливых судей. И неважно, как они воспринимают присутствие журналиста - как последнюю каплю или как отмазку на случай завтрашних репрессий.
Мы втроем выходим из машины. Степа направляется к джипу. Паша вызывает ДПС. Опер-отмазчик начинает грузить меня сначала просьбами («Да вы парню жизнь сломаете», «Да он сам имеет отношение к органам власти, с наркоманами борется»), потом угрозами («Да это все бесполезно, его все равно отмажут, вы только время теряете», «У него дядя прокурор, папа бизнесмен, у всех проблемы будут»). Я окончательно теряю ощущение реальности.
- Если нельзя по закону, пусть его накажут родители, - выставляю я минимальное условие. - Пусть позвонит им и скажет, что у него проблемы, и объяснит какие.
Мы подходим к машине. Парень открывает окно. Девочка на переднем сиденье красит губы.
- Позвони папе, и тебя отпустят, - наивно требует опер. На лице мальчика мелькает страх. Через минуту он с телефоном выходит на улицу.
- А брату можно? - спрашивает он у меня.
- А брат тут при чем?

Приезжает ДПС. Степа объясняет ситуацию. Все закручивается, как центрифуга. Паша со Степой пишут рапорт, передают гаишникам, те начинают оформлять свои протоколы, теперь парню грозит от пяти до пятнадцати суток. Друг, который приехал отмазывать, ходит из стороны в сторону, созерцая происходящее.
- Все это мелочи, - говорит он мне наигранно философски. - Он все равно ничего не поймет. Зачем вы время теряете? Там родители серьезные.
- А если его сейчас отпустить, а он завтра ребенка собьет? Или вы вместе влетите в столб? Тогда он поймет?
Безнаказанность, как инфекция, распространяется по стране, и такие, как этот парень, - ее носители. Вроде бы никого не убил, не ограбил, подумаешь - красный свет, встречка. Но стоит ли отпускать таких юных беспредельщиков, которым море по колено? На следующий день я поинтересовалась, что стало с парнем. Мне сказали, что ДПС все оформила и на неделе будет суд - дадут суток десять-пятнадцать, если, конечно, дядя-прокурор не вмешается.
- Хоть бы денег предложили, - говорю я в машине, рассчитывая на продолжение разговора.
- А ты бы взяла? - спрашивает меня Степа.
- А вы бы взяли? - отвечаю я вопросом на вопрос.
Что они мне ответили, неважно. И неважно, что сказала им я. За эти сутки я поняла, что коррупция начинается не тогда, когда гражданин дает деньги, а полицейский их берет. Коррупция начинается, когда ни граждане, ни полицейские до конца не понимают, что такое закон и порядок, кто такие его блюстители и зачем они вообще нужны.

- Я сейчас милицию вызову! - орет на нас через дверь пьяный мужик. Соседи позвонили 02, когда тот устроил разборку на лестничной клетке. Теперь он не хочет
открывать дверь.
- Ну, вот милиция приехала, открывай, поговорим, - уговаривает его Степан и жмет на звонок.
- Не буду я с вами разговаривать, менты поганые! - орет мужик и опять заводит: - Я сейчас милицию вызову!

(процитировано частично)

МАТЕРИАЛЫ НА ТЕМУ:

О 'нехороших ментах'

Шериф, полицай, участковый...

ОМОН разоткровенничался

Участковый спросит о сексе, наркотиках и рок-н-ролле?

Милиционер не враг?